Снежный ком
Шрифт:
Какой-то толстый парень остановился напротив моего окна, машет руками, как будто делает зарядку. Вот тупарь! Кто же делает зарядку на улице в такую погоду?.. Постой-ка! Так это же Павлик! Павлик Бояринцев! Мой лучший друг, неизвестно как попавший в эти далекие края.
— Ура! Павлик пришел! Павлуха к нам пришел! — заорал я, взбираясь на подоконник. Какое-то предчувствие подсказывало мне, что не зря же он появился перед окнами бабушкиной квартиры.
Я открыл форточку и закричал во весь дух:
— Павлик! Павлуха! Ты чего там стоишь? Забыл, где я живу? Давай сюда! Первый подъезд, второй этаж, квартира сорок!
Павлик увидел меня, заулыбался и даже махнул мне рукой, но идти ко мне в первый подъезд на второй этаж отказался.
— Ты иди! — крикнул он. — Да поскорее!
Павлик все оглядывался на мои окна, направляясь за угол, где у нас была троллейбусная остановка. Вот он скрылся из вида, потом еще раз выглянул и снова нетерпеливо махнул рукой.
Чего это он там прячется?
Я схватил шапку, замотал шею шарфом, накинул на плечи куртку и со всех ног бросился на улицу.
У троллейбусной остановки за углом с ходу налетел на Павлика, который как будто нарочно ждал меня здесь.
— Здоров. Ты чего прячешься?
— Привет, привет! — ответил Павлик и загадочно улыбнулся. — А чего я прячусь — секрет, — сказал он.
И тут я почувствовал, как кто-то сзади взял мою голову большими ладонями. Я обернулся и замер от удивления. Передо мной стоял папа и улыбался.
— Ура!.. Папка!.. Папа приехал! — завопил я во все горло. Павлик мне помогал.
— Тихо вы! — весело улыбаясь, остановил нас папа. Он протянул нам с Павликом по кульку конфет.
— Ты надолго приехал? Опять не уедешь? А объект тебе к новому году сдавать?
— Надолго приехал, — успокоил меня папа. — И объект мне к новому году сдавать…
Павлик в это время запихнул конфету в рот и сказал:
— Поехали ближе к дому, а то мне еще уроки учить.
— Ладно, поехали, — согласился папа. — Раз уж Павлик со мной сюда приехал, давай и мы его проводим. Заодно в Тимирязевском лесопарке погуляем… Да!.. Совсем из головы вон! Тебе же, наверное, тоже надо уроки учить?
— Нет, пап, я уже почти выучил! Я так по тебе соскучился!
— Почти, говоришь? — переспросил папа. — Ладно… Семь бед, один ответ… Расскажи лучше, как живете, как мама?
— Живем ничего… Мама работает… — вздохнув, совсем как мама, ответил я.
— В Париж не собирается? А то, может, в Лондон?.. Или к ней кто-нибудь из Парижа прикатил?
— Что ты, пап? Какой Париж?.. Мама целыми днями в школе: то педсовет, то предметная комиссия, то родительское собрание… А то кто-нибудь из учеников чего-нибудь натворит. Попробуй удержи в узде этих архаровцев! Так на головах и ходят…
— Это верно. В узде держать надо, — согласился папа.
Как раз в это время подошел троллейбус, мы сели в него, взяли билеты и даже удачно заняли с Павликом места возле окон: он впереди с каким-то чужим дядькой, а я — на одно сиденье подальше, но зато рядом с папой.
После троллейбуса мы спустились в метро, а потом долго ехали еще на трамвае до самой конечной остановки, откуда рукой было подать до нашего дома. Здесь уже у трамвайного кольца проходила линия электрички, за линией начинался огороженный сеткой на бетонных опорах Тимирязевский парк.
Это был наш парк, наш район. Через каких-нибудь пять — десять минут мы могли бы попасть домой в теперь уже отремонтированную квартиру. Я смотрел на папу и ждал, что он скажет. Но папа ничего не говорил. Сойдя с трамвая, он полез в карман за сигаретами и закурил.
— Ну, я пошел, — сказал Павлик. — Чао!..
Ему, конечно же, надоело ждать, пока мы с папой что-нибудь придумаем.
Папа затянулся, посмотрел вслед Павлику и предложил:
— Давай немножко погуляем по лесу. Давно мы с тобой не гуляли…
— Давай, — охотно согласился я, хотя знал, что за прогулку еще больше попадет, чем за то, что без спросу ушел из дому. Ни мама, ни бабушка не знали, где я и что со мной.
Мы пересекли насыпь, вошли в парк и поплелись по дорожке, усыпанной пожухлыми листьями, источавшими волнующий, ни с чем не сравнимый запах осени. Папа жадно курил и все о чем-то думал. Я ему не мешал…
Осмотревшись, я заметил, что лес, хоть и осенний (поднимался он вокруг нас до самого неба), а живой… Над верхушками деревьев кружатся и орут вороны, перепархивают через поляны воробьи и синички, в зарослях лещины на земле виднеются целые города мышиных норок. Пожалуй, не мышиных, а каких-то зверьков побольше… Кто там живет? Кроты? Скорее всего, землеройки…
Вдруг над нами кто-то громко зацокал. Сверху посыпалась шелуха от сосновой шишки. Я поднял голову. Так это же белка!.. Точно, белка! С ветки на ветку прыгнула, на лапки припала, мордочку вниз свесила я смотрит блестящими глазками. А глаза у нее по сторонам мордочки. На ушах кисточки, пушистый хвост торчит кверху трубой.
Белочка вдруг стала припрыгивать на месте и цокать, дескать, обратите на меня внимание.
— Пап, смотри, белка…
— А? — спросил папа, как будто минуту назад был где-то далеко и только сейчас вернулся.
— В самом деле, белка, — сказал он.
Папа наклонился, поднял с дорожки два камешка и постучал ими друг о друга. Белка тут же стала спускаться вниз. Папа порылся в кармане и протянул ей то ли сухарик, то ли орех. Белка схватила прямо с руки угощение, уселась на ветке, распушив над собой хвост, стала грызть подарок. Вниз так и полетели кусочки скорлупы.
— Пап, а у меня возьмет?
— Почему же нет? Они здесь людей не боятся…
Я тоже поднял камешки и постучал ими друг о друга. Белка сейчас же подбежала ко мне по ветке и свесила любопытную мордочку, подрагивая пушистым хвостом, как будто спрашивала: «Что дашь?»