Снежный ком
Шрифт:
Дядя Коля поправил повязку дружинника и ответил с достоинством:
— Я — Николай Иванович Король…
— Понимаю, понимаю, — перебил его артист. — А ваш товарищ — Наполеон?..
— Какой Наполеон? — удивился дядя Коля.
— Ну тогда — «пшеничное зерно»?..
Дядя Коля, недоумевая, повернулся к Генке и покрутил у виска пальцем, дескать, у этого артиста не все дома…
Артист же в это время как бы между прочим потянулся к телефону. Генка выпучил глаза и сделал ему шаг навстречу. Артист отдернул руку, а дядя Коля в это время,
— Ч… Ч… Что вам от меня надо? — еще больше заикаясь, спросил наконец артист.
— А очень просто, — сказал дядя Коля. — Признаете ли вы, гражданин хороший, что этим нехорошим словам птицу вы научили?
— Как не признать, — тут же согласился артист. — Никто, кроме меня, этих слов не знает и не употребляет.
Я слышал, как дядя Коля даже крякнул:
— Эк он мне рот-то заткнул! И правда, что без этих нехороших слов, почитай, каждый второй не обходится…
— А что это вы у меня на потолке да на стенах высматриваете, — спросил его артист. — Там не написано, кто попугая ругаться научил.
— А то, товарищ дорогой, — сказал дядя Коля, — что ремонт надо делать вовремя: в трещинах все!
— А кто вы такой, — спросил артист, — чтобы мне указывать? Общественный инспектор, что ли?..
Тут дядя Коля приосанился, еще раз поправил повязку дружинника, разгладил пальцами усы и выдал:
— И общественный инспектор, и почетный дружинник, и маляр, и штукатур, еще и водопроводчик!..
Артист так и всплеснул руками:
— Голубчик! — радостно воскликнул он. — Ну что ж ты мне голову морочишь? Так бы сразу и сказал!.. Ну у тебя и реклама!.. Мне же хороший маляр вот как нужен! Сам видишь, насколько моя нора запущена!.. Ой, не могу!.. А я-то уж хотел «скорую» с санитарами и смирительными рубашками вызывать!..
Но дядя Коля не поддался его веселому тону.
— Вы меня, товарищ дорогой, — сказал он, — на юмор не клейте!.. У меня вот свидетели есть, что попугая ругаться попервости вы научили. Он про бенефис очень даже научен и про этот самый гидрит…
— Да хватит тебе про попугая! — сказал артист. — Попугай уже сработал! Давай лучше о деле поговорим!.. Тут где-то у меня от бенефиса бутылочка светленькой осталась…
Дядя Коля жестом остановил его.
— Не можем, — сказал он, — потому, на службе…
— Правильно! — одобрил его артист. — Долг, конечно, прежде всего! Ну а мы в виде исключения…
— Ну разве что в виде исключения… — согласился дядя Коля, потому что артист уже налил в рюмки ему и себе. — Будем здоровы!..
— На здоровье, дорогой Николай Иванович!.. А что, фамилия у тебя и правда Король?..
— А то какая же?.. Пятьдесят пять годов, и все Король…
— А я-то думал… Ми!.. Ми!… А-а-а-а-а-а-а!.. — Смотри-ка, пошло…
Прикрыв глаза, артист неожиданно тоненько запел:
— Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни?..
— Эх-хе, — неожиданно погоревал и дядя Коля. —
— Закусывайте… Ну так когда начнем и что тут будем делать? — спросил артист.
Дядя Коля присел на табуретку и, задрав голову, снова внимательно осмотрел стены и потолок.
— Раз уж ты такой хороший человек, — сказал он, — прошпаклюю я твою крышу да прогрунтую олифой под водно-эмульсионные белила!..
Оставаясь в передней у двери, я видел, как дядя Коля достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо кусок обоев, смочил его водой и наклеил на стену. На стене появился букет цветов, прилепленный корнями вверх. Не успел никто и слова сказать, как Генка схватил клетку и бросился с нею к входной двери.
— Дядя Коля! Дядя Коля! — завопил я. — Генка Жако уносит!.. — Сначала я ужасно испугался, но потом увидел, что Генка никак не может открыть замок. Оскалив свои редкие зубы, как крыса, которой прищемили хвост, Генка прошипел со злостью:
— Что?.. Тоже маленький рычажок справа?.. Поразвелось хитрецов, жить стало невозможно!..
— Какой там! — артист махнул рукой. — Просто у замка такой характер: захочет, откроется, не захочет, хоть ты ему черта дай! Сам иной раз по два часа бьюсь, чтоб выйти… Прошу, Николай Иванович… На дорожку, посошок!..
— Будем здоровы! — охотно поддержал его дядя Коля. — Гена! — строго приказал он. — Сейчас же поставь клетку на место!.. — Обращаясь к артисту, прямо-таки душу перед ним распахнул: — Ну спасибо, дорогой ты мой человек! Уважил!.. Так что в понедельник мы к тебе с олифой и шпателем придем… Сделаем по высшему разряду люкс! Не сомневайся!.. Гена!.. Слава!… За мной!.. — Дядя Коля, не выпуская клетку из рук, направился к двери и запел: — Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни?..
Артист обнял его рукой за плечи и тоненько подпевал.
Замок вдруг ни с того ни с сего щелкнул, как из пушки выстрелил, и дверь сама перед ними открылась.
— О! — сказал дядя Коля. — Видал?.. Дверь и то понимает! Хорошего человека издаля чует!..
Распрощавшись с артистом, мы все трое и четвертый Жако в клетке остановились на тротуаре.
— А теперь, Слава, мы тебя не видели, а ты нас. Провожать тебя не буду, но отсюда дуй прямо в свою школу, а оттуда домой!..
— А вы? — невольно вырвалось у меня.
— А мы с Геной и твоим Жако пойдем воевать дальше!.. Верно, Гена?
— Не ходили бы, дядя Коля, — робко попросил я. — Лучше бы все вместе домой…
— Пойдем!.. — заупрямился дядя Коля. — Потому как того, кто вашего попугая ругаться научил, обязаны найти! Гена! Веди ко второму! А ты, Слава, домой!..
Знал бы дядя Коля в ту минуту, насколько я был прав, не пошел бы «воевать»… Но тогда и я не мог предположить, какая еще история может приключиться с Николаем Ивановичем из-за нашего попугая. Проводив их взглядом, я, очень встревоженный, сел в троллейбус и поехал в школу.