Снохождение

mso

— Конечно, мы пойдём, — поспешила успокоить подругу Миланэ. — Мам, а кто?

— Сын Умтая, Вельст.

— Хаману Смилана, бесконечно рада, что этот дом и эта земля дали мне приют. Если будет позволено, я хотела бы сказать одну вещь, которую должна, и спросить одну, которая скажется необычной.

— Ай-яй, — молвила мать с улыбкой, точь-в-точь как Миланэ, — слушаю.

Озорно поглядев на Миланэ, Арасси начала:

— Дочь львицы — самая лучшая подруга моей жизни, и это отнюдь не потому, что мы живём рядом много лет. Это потому, что в ней есть нечто такое, чего у других нет. Я не знаю что, но это делает её самой лучшей на свете подругой.

— Ваал мой, как хорошо слышать.

— И как оно — быть матерью такой замечательной Ашаи?

Взяв кубок, мать вдруг начала покачивать его из стороны в сторону, а потом на миг приложила к носу ладонь, но сразу же отвела. Смилана застыла с улыбкой, глядя на вино, но Миланэ остро ощутила, что мать продолжает улыбаться по инерции, и здесь нет ни капли веселья.

— Как оно — быть матерью такой Ашаи, как моя дочь? — начала Смилана, и голос дрогнул. После очень долгой, неестественно долгой заминки, она поставила кубок и продолжила, посмотрев прямо в глаза Арасси: — Я сейчас расскажу. Это самое лучшее, что только может быть в жизни. Я всегда гордилась ею, я всегда верила в её силы, это величайшая честь — дать жизнь львице духа. Я верю в неё, верю даже больше, чем во всё остальное, вместе взятое, и все ветры Андарии не могут быть сильнее порывов её души. Верю в её ум, красоту, хитрость, я даже верю в её безумие, если есть таковое, или было, или будет. И верю, что где бы она ни оказалась вскоре…

— Мама…

— Хаману Сми…

Мать выставила ладонь, укрываясь, одновременно утирая слёзы.

— Нет, не надо мне ничего говорить. Втай не знавать, куда Миланэ придётся уехать, со её познанием, со сим огнём и сожжениями. Таких отправляют известно куда — где много смертей. Но я не ропщу, не упираюсь, лишь просто… лишь просто… Зельно вы меня вывели на чист… чистую воду…

Резко повернувшись и приложив руку к груди, Арасси беззвучно, но яростно проговорила Миланэ: «Скажи, скажи немедленно!».

— Что сказать? — прошептала она в ответ.

Мать услыхала, навострила уши, продолжая утираться.

— О Марне, о патроне! Миланэ, ну же! — с укором молвила Арасси, склонив голову и прижав уши.

Словно очнувшись, она вдохнула побольше воздуха и произнесла:

— Да… Мама, я хотела сказать завтра, когда все наши соберутся, но наверное… В общем, я знаю, куда вскоре уеду. Мам, у меня появился патрон в Марне, сир Тансарр из рода Сайстиллари. Он сенатор, ну, заседает в Сенате, выбирается, один из двадцати четырёх, важный лев. Он сам меня выбрал. Уже была Церемония. Я уеду в Марну, мам. Я не уеду на Восток, не уеду в Легату, не буду видеть варваров, как ты боялась… я никогда их не видела и не увижу, — безупречно и бессовестно солгала Миланэ, как всегда. — Уже нечего беспокоиться. Не волнуйся.

Мать никогда не знала, что Миланэ была на Востоке; тем более не знала, что дочь успела отправить чужую душу из миру прочь. Убийство, даже смертельного врага — не добродетель для андарианской львицы.

— После Приятия уезжаю в Марну. Решено. Амарах утвердила это.

— Это правда? — Смилана недоверчиво посмотрела на Арасси.

— В таких делах Ашаи-Китрах не лгут, хаману Смилана, — необычно серьёзно заметила та, на миг поглядев на Миланэ, поправив подол пласиса и взмахнув хвостом.

— Я всё потом расскажу. Завтра, при всех, хорошо? Или, если хочешь, вечером? Или зельно сейчас?

— Нет-нет, завтра. О Ваал, се я что-то… Мне вредно пить. Ой. Пойдёмте-ка пойдёмте, вы же с длинной дороги. Следуйте мне.

Мать разместила их наверху, в бывшей комнате Миланэ и её сестры. Подруги раскладывали вещи и переговаривались лишь по делу: то поставить туда, то — сюда. Но вдруг Миланэ совсем расчувствовалась и сама себе села поплакать.

— Может, не имею права на такие слова, но знаешь что? Ты мне ближе родной сестры, ты моя настоящая сестра. Сама не знаю, почему так. Мы такие разные…

Пореветь, оно иногда львицам нужно, ничего страшного. Потому Арасси не забеспокоилась, а продолжала раскладываться.

— Не говори так. Твоя сестрёнка бы обиделась. И, кроме того: не зря ведь сестринство зовут сестринством, — хлопотала Арасси и улыбалась.

— Прости, я разволновалась. Вы с матерью сегодня столько всего сказали…

— У тебя прекрасная мама. И ты так похожа на неё.

— А на папу?

— Ну, и на папу… Чуть.

Миланэ знала, что ей суждено покинуть родной дом, и когда она приедет сюда в следующий раз, то всё не будет так, как прежде; из ученицы, которой так привыкла быть, она превратится во львицу духа. Так сказала мать. Как же оно странно и нездешне звучит: «Львица духа». Ха-ха, я — львица духа. Интересно, даже забавно. Мне иногда кажется, что во мне ничего нет. Игнимара? Да чепуха… Курьёзно. Серьёзно. Львица духа. Львица духа…

========== Глава XIV ==========

Глава XIV

— Мы её вряд ли застанем, — усомнилась Миланэ.

Так и случилось, как усомнилась. Первой наставницы, Ваалу-Мрууны, в прошлом — воспитанницы строгонеприступного Криммау-Аммау — дома не оказалось. Она жила в сторонке от остальных, в странновато-ветховатом домишке, который ничуть не изменился за столько лет, сколько Миланэ себя помнила; казалось, он простоит вечность, и даже мир пропадёт, на смену ему придут иные, а он всё будет стоять, невозмутимый.

Арасси по-свойски толкнула калитку, потопталась немного у крыльца, даже заглянула в окна, демонстрируя не лучшие манеры. Миланэ сделала несколько осторожных шагов по тропке, глядя вниз — не хочется замарать пласис, тот самый, из Марны.

Подруга ранее сказала:

— В нём ты просто лучше всех. И строже всех.

— Строже? Разве хорошо? — повела хвостом Миланэ.

— Ты сама когда-то говорила: «Стиль не кричит, он подчёркивает». В одежде хорошо всё то, что подчёркивает. Ты, Милани, строга, ты вовсе не легка, не надо. Знай себе, что хочешь, но такова ты со стороны; а что здесь может быть ценнее чужого взгляда? — спросила Арасси, и не дождавшись ответа, продолжила: — Так вот, ты в нём настолько стройно-строга, что тебе сразу веришь.

— Веришь чему?

— Да всему.

Как бы там ни было, наставницы дома не оказалось; но первая наставница — именно та, к кому в первую очередь идёт дисциплара перед Приятием. Отложить посещение «на потом» — знак неуважения, даже презрения.

— Даже не знаю, что делать, — молвила Миланэ, потрогав низкую ветку старой вишни.

— Где она может быть? — нетерпеливо подошла Арасси.

— Где угодно. В соседних посёлках даже. Она — одна на три селения.

— Слушай-слушай, так пошли поспрашиваем у здешних душ.