Снохождение

mso

Вытянула из шкафа длинную ночную рубаху. Хорошо. Прохладно. Взмахнула хвостом. Помыться бы, да неудобно. Хильзе там со львом, а сегодня зной, а сегодня Ночь Героев. Неприлично мешать, она и так — гостья.

Ах, ладно.

На столике — глиняный кувшинчик забавных форм. Интересно, что там, раньше он здесь не стоял. В нём что? В нём — вода. Теплая от дневной жары и ночного зноя, но всё равно как нельзя кстати. Кружки нет, потому можно и так, прямо с него, никто ж не смотрит — все мы естественны наедине с собою.

Села на постель, отбросив покрывало.

«Или нет?», — подумала Миланэ, чувствуя, как струйки воды стекают по подбородку. — «Или лжём мы себе?».

Устало поместила кувшинчик обратно, разлеглась на постели, вытянула руки, лапы, свесила хвост к полу. Приложила руку ко лбу, прикрыла глаза.

«Сегодня день непростой. Я пришла лишь положить эти комментарии кстати почти ничего в них не изменилось но судьба расположила так надо же Ирмайны не было и того библиотечного, как там его, ах да, Хал, и печать не на той стороне и как же всё-таки совпало со «Снохождением» а ведь раньше я не обращала внимание на совпадения или обращала… Обращала внимание… Внимание. Внимание, взгляд. Оружие Ашаи. Взгляд. О чём это я ах да погибшая ученица на Востоке имела его и теперь я его тоже увидела, а в Малиэль чувствуется искренняя душа только вот что же она хотела сказать что имела в виду писала о мирах древе миров, почему именно древо ведь деревья были такие красивые в саду дома матери фруктовые деревья мы собирали яблоки апельсины и хурму а потом ели мать ругала что едим незрелые мама нужно ей написать как там она и брат и сестрёнка она гордится мной конечно гордится но я не подаю виду и никогда не подавала. Хммм… «Снохождение», сквозь сон ты учишься чувствовать Ваала а можешь даже увидеть, так учат. Но я не видела никогда не видела чувствовала только странное присутствие или это я себе выдумала и никогда не слышала голосов Ваал не говорит со мной да и как со мною он может говорить если он лишь сущность сотворенная тысячами тысяч умов, скажем так скажем прямо эссенция духа или всё же нет попробуй тут пойми… Пойми, понять, понимать это наше дело, дело Ашаи-Китрах, но я ничего не понимаю. Малиэль мне сказала написала что нужно сначала во снах действовать а потом и начнётся снохождение истинное я конечно во снах пробуждалась но мне кажется она верно отметила что поначалу тебя окружают только страхи и миражи сознания в этом самом снохождении а уже потом когда приучишься наловчишься сможешь выходить из тела бродить по этому миру да другим мирам по этому миру во сне можно ходить конечно мне это рассказывала хвалилась Айни что она вылетела из тела смотрела на себя на комнату что это даровал ей Ваал ха-ха глупышка а наряды у неё ой мама когда ж я смогу купить себе такой пласис как у неё да никогда где такие деньжищи…».

Стук в дверь и сразу же кто-то, глубоко выдохнув, вошёл.

Миланэ медленно убрала руку со лба. Это была Хильзе, и в одной руке у неё был светильник со свечой, во второй — какой-то сосуд.

— Ты ещё не спишь? — спросила Хильзе, упёршись локтем о дверь. От её веса дверь поддалась и львица чуть не упала.

— Ещё нет, — привстала Миланэ.

— Славно, сестра… Прости, я так, спросить. Тихих снов.

Миланэ поймала, что подруге вовсе не хочется уходить и закрывать дверь. Слова иногда не выражают истинного смысла; скорее, даже наоборот.

— Погоди, Хильзе. Не уходи.

Что сестра-Ашаи и сделала. Неровной походкой она подошла к окну, поставила светильник и умостилась на небольшом диванчике, прямо напротив кровати Миланэ.

— Где?.. Этот… — не зная имени льва, Миланэ смутилась. Она даже не слышала, как он ушёл.

— Трусливая душа. Не хочу о нём говорить. Лишь болтать способен.

— Жаль.

Неосторожный взмах руки — графинчик, из которого пила Миланэ, полетел к полу и громко разбился в прах.

— Ого… Вот даже как, — сказала Миланэ, вставая, чтобы убрать осколки.

— Даже так, — ответила Хильзе. — А как же: такой день — и быть чистой? В Ночь Героев можно. Не всё в строгости жить. Конечно, в простые дни — вот так, — смиренно и стыдливо сложила руки Хильзе. — И так, — показала она, как в ступке размечают травы. — Или ещё как. А сегодня — вот так.

«Она больше притворяется, чем действительно выпила».

Все притворяются.

— Да не убирай, не надо, — остановила Хильзе заботы Миланэ. Пошаркав лапой, она убрала осколки под свой же диванчик.

— Эм, — удивлённый взгляд Миланэ.

— Потом уберемся. Ночь не для того, — уверенно сказала сестра-Ашаи.

Как скажешь, сестра.

— Ты притворяешься? — вдруг спросила Миланэ, возлёгши обратно на кровать.

Ей хочется быть пьяной. Хочет уйти от себя Хильзе, да куда.

— Да. Пожалуй. Что-то не очень это вино… Не берёт, — как-то удивлённо взглянула Хильзе на сосуд в руке. — Весь вечер испортил, сволочь.

— Кто?

— Да вон тот, — взмахнула рукой на окно сестра-Ашаи, а потом встала и подошла к нему. — Что ушёл. Таких за смертью посылать надо — столь глупые. Ничего не понимают. Или не хотят.

— Ты его давно знаешь? Кто он? — поинтересовалась Миланэ.

— Знала. Знать больше не хочу. Давай о чем другом, — села сестра-Ашаи на высокий подоконник.

И что же, чем её занять, о чем поболтать, немного и ненавязчиво, чтобы ей стало легче на душе, и можно было спокойно уснуть, а перед тем сном немножко подумать, и…

— Скромняжка, чтоб его… — Хильзе таки не могла успокоиться.

— Во скромности нет порока, — отточенным, чуть кротким тоном молвила Миланэ, взмахнув хвостом.

— Что за жизнь без порока? — в той же манере, только более настойчивой, ответила Хильзе.

— Верно, тогда скажу: от неё нет вреда.

— Скромность — кратчайший путь к неизвестности, — Хильзе туманно поглядела ей глаза в глаза.

— Когда есть, чем гордиться, можно себе её позволить.

— А если нечем?

— Тогда это предпочтительно.

— Хм… — улыбнулась Хильзе, поняв, что она побеждена в маленьком поединке словесности.

Кто-то закричал, чей-то визг, что-то разбилось. Сестра-Ашаи поморщилась, тронула когтем серьгу и посмотрела на Миланэ, что улеглась обратно на кровать и глядела в потолок, разделенный надвое большой деревянной балкой.

Взгляды встретились.

— Выпьешь всё-таки? — предложила Хильзе, чуть подмигнув.

— Нет, спасибо. Мне хватит, я уже успела сегодня.

— Так расскажи мне о своём дне, — растеклась Хильзе на подоконнике с бессилием самки. — Наверное, он был насыщенным.

Огненно-лунный силуэт Хильзе возле окна: огонь огней улицы, что празднует шумом и светом Ночь Героев, сень почти полной луны.

— О, мой Ваал. Прости меня, глупую, несведущую, невидящую, — спохватилась сестра, быстро соскочив с подоконника. — Ты хочешь есть! А я тебя пытаю разговором. Отчего молчишь?

И, не спрашивая больше, схватила её за руку.

— Ой, Хильзе, да я не одета, на мне только…

— Да пошли, говорю тебе. Никого здесь нет и больше сегодня не будет.

Миланэ усадили в столовой, за длинный стол, да приказали сидеть. Сестра-Ашаи ушла на кухню.

— Так как в библиотеке всё прошло? Ты, считай, целый день была. Долго ждала? — спросила она оттуда.

— Нет. Я зашла — а там пусто. Почти никого.

— Праздник, — вошла Хильзе, ухмыляясь. — Праздник… Вот, попей молока. Сыр. Молоко свежее. Я бы приготовила чего, да долго, и угли потухли.