Снохождение
Шрифт:
— Спасибо, наставницы.
— Присядь, Миланэ, размысли о вере. Дай нам краткое время.
Дисциплара присела, а они отошли.
Почти всё. Но осталось ещё кое-что.
Ученица, начинающая проходить испытания, издревле отмечалась особой отметкой — большой полосой от макушки до переносицы, а также узорами под глазами и на шее. Со временем узоры стали необязательными, но нанесение большой полосы стало неуклонной традицией. И вот именно сейчас Круг Трёх, разузнав и прочувствовав её личность, должен решить, какой именно цвет подарить ей для отметки. Всего цветов — семь, каждый обозначает некую добродетель Ашаи: синий, чёрный, тёмно-фиолетовый, коричневой охры, тёмно-зелёный, серебряный и ярко-алый.
Этот обряд, с точки зрения канонов, не является чем-то особенным, лишь небольшой частью ритуала начала Приятия и данью далёкой-глубокой традиции. Но ученицы, на самом деле, с ума по нему сходили. Символизм каждого цвета раскладывался по косточкам; каждая бесконечно представляла, какой именно цвет ей будет подарен; некоторые сёстры после Приятия занимались долгой рефлексией по поводу того, какой именно цвет дал Круг Трёх и почему он выбрал именно его; эта тема оказывалась очень популярной у дисциплар старших годов. Из-за этого обряд несколько раз пытались искоренить, однажды — лет сто назад — почти удачно, но в итоге всё вернулось на круги своя.
Стоит отметить, что цвета распределяются действительно неравномерно. К примеру, синий цвет, обозначавший истину, верность и преданность, даётся очень часто. Также вполне обычным является чёрный цвет — символ силы, власти и строгости. Тёмно-фиолетовый цвет, обозначающий благородство, часто назначается ученицам патрицианского происхождения, а также тем, кто имеет великие достижения в позах и жестах, танцах, и кто вообще крайне хорошо смотрится средь львиного рода. Коричневый означает мать-землю — сдержанность, милосердие, доброту; он красуется на переносицах учениц, что имеют склонность к целительству и фармации. Более редкий гость — тёмно-зелёный, самый смутный по значению из всех цветов, потому шутят, что его дают тем, кто ни в чём не может проявиться; но общепринято считается, что он воплощает знание, надежду, благополучие, добрый нрав. Одни полагали, что получить его — обидно, другие — что это сулит удачу.
Самые редкие: серебряный (искусность, яркие таланты) и ярко-алый (огненная смелость, отвага, ярость души, опасность для врагов). Злые языки поговаривали, что серебряный цвет редок из-за дороговизны и сложности изготовления такого пигмента; что касается ярко-алого, то он был, наверное, самым дешёвым и доступным в изготовлении. Но его редкость объяснялась не только тем, что дисциплара должна иметь нетривиальную сумму качеств, но и очень важной вехой истории сестринства и Сунгов. Именно его четыреста лет на Приятии получила Ваалу-Наамзира, одна из почётнейших фигур в истории Ашаи-Китрах…
…Четыреста лет назад, во время великих побед, завоеваний, достойного богатства и подъёма Сунгов, во время сильного Сената, никто и подумать не мог, что к власти может придти жестокий, алчный к удовольствиям, мести и полубезумным выходкам, и — самое главное — умный тиран-Правитель.
Имя его было Тастас.
Эту страницу в Имперской истории Сунгов считают самой позорной; светские историки не любят её освещать, всячески пытаясь подогнать объяснения, как это могло случиться. Но Ашаи-Китрах напротив — считают её показательной.
К власти он пришёл тихо, неслышно, без шума; он был вторым наследником предыдущего Правителя. Старший брат не мог стать Рукой Ваала, ибо ещё будучи подростком, упал с лошади и сильно ушибся головой; настолько сильно, что стал полностью слабоумен, и Ашаи-Китрах вместе с докторами некоторое время пытались исцелить его, но безуспешно, после чего сжалились и подарили кроткую смерть.
Так Тастас, неожиданно для себя, стал наследником и первейшим кандидатом на верховную власть. Вкратце говоря, никаких усилий к взятию власти Тастас не делал, она ему свалилась сама, как множеству иных Императоров-Правителей. Все считали его недолгой, переходной фигурой, концом династии Тентерианов, Сенат и высшие круги Империи готовились к долгой возне за предводительство, и Тастасу была уготована недолгая, спокойная власть, длительностью максимум в десятилетие, после чего ему бы тихо-рассудительно предложили не противиться воле Великого Сената всех прайдов Сунгов и без истерик, добровольно уйти на прекрасный, заслуженный покой с бесконечным досугом.
Никто не учёл нескольких вещей. Воспитывался он не матерью, а ненавистными тётками и всяческими няньками, постоянно переезжая с места на место, в детстве много болел и страдал от сильных ушных болей, которые не могли унять даже самые сильные средства; и, самое главное, Тастас ненавидел всех, потому что сызмальства его не любил никто. Власть, неожиданно попавшая в когти, стала единственным, ради чего стоило поиграть в игру жизни.
Обладая врождённым талантом к сокрытию намерений и сплетению выгодных интриг, Тастас убрал ближайших конкурентов, в том числе родного дядю. Под множеством благовидных предлогов он создавал верную ему группу, потихоньку подминал Сенат и очень удачно сеял в нём раздор.
Первыми недоброе учуяли, как всегда, Ашаи-Китрах. Они уходили «в тень», согласно давнему выражению, если Правитель Сунгов переставал действовать так, как им нравилось. Но Тастас, оказалось, отлично сумел управляться с ними; выросший среди львиц, научился с ними обходиться, в смысле ненависти и интриганства. Он отлично пользовался разногласиями между Вестающими и влиятельными группами сестёр, а также слабостью тогдашней Высокой Матери.
За три года он изменил расстановку сил до неузнаваемости.
Высокая Мать поначалу не решалась выступать прямо против воли Императора; все считали, что она «выжидает удобного момента». Но потом для многих стало большой и неприятной неожиданностью, что Высокая Мать вдруг поджала хвост и перешла на его сторону, произнеся хвалебную речь на Церемонии Нового Года после Ай-Юлассая. Уже тогда над Тастасом собрались тучи дурной славы и страха.
Несмотря на внутренние раздоры, большинство Ашаи-Китрах, от простой сестры в посёлке до любой марнской Вестающей, не могли принять этого. Поняв свою ошибку и осознавая, что вскоре ей суждено тихо погибнуть от яда, заботливо подлитому в вино, Высокая Мать сделала беспрецедентный доселе поступок — сбежала прочь, пропала, словно в воду канула. Это оказалось настолько большим ударом для львиц Ваала, что по Империи прокатилась волна самоубийств Ашаи-Китрах самых разных возрастов и положений, что разуверились в идеалах сестринства.
Тастас очень умело воспользовался этим. В своих речах он неустанно повторял:
«Ашаи-Китрах — только самки. Это надо помнить всегда. Всякого льва, который превозносит львицу выше себя, мы называем глупцом. Тогда почему мы хотим остаться в дураках рядом с Ашаи-Китрах? Они говорят, что должны служить? Так пусть служат, как могут, не смея мудрствовать».
Он не хотел слышать давней мудрости: «Кто из Правителей пойдёт против сестринства — обречён». Он хотел перевернуть эту мудрость: кто пойдёт среди Ашаи против Правителя — обречены.