Снохождение

mso

— Да, похоже её нет, — Хильзари задумчиво почесала за ухом.

— Не страшно, моя наставница, всё сделаю завтра.

Вдруг входные двери в приёмную резко распахнулись и в комнату влетела сама Ваалу-Леенайни с ещё двумя сёстрами. Первую из них Миланэ отлично знала — это наставница Амалла, вторую сестру она видела впервые в жизни.

— Я, если честно, уже устала от этих просьб из Регулата, — нервно сказала Леенайни, не обратив и малейшего внимания на посетительниц. — Двадцать сестёр. Им, видите ли, надо двадцать сестёр! Немыслимо!

— Мда, ужасно, — согласилась Амалла.

— Не то слово, — вторила незнакомка.

Они резко встали в кружок у двери, все взвинченные и многозначительные; казалось, никто совершенно не заметил Хильзари и Миланэ, будто их не существует.

— Кстати, там ещё один художник атласов жаловался, что привратные стражи повели себя очень грубо. Пригрозился пожаловаться в Палату, — сообщила незнакомка с какой-то сухой истерикой и значением.

Одета она была в непомерно длинный, совершенно непрактичный пласис странного грязно-тёмно-зелёного цвета. Обычно пласис должен достигать пят, но не касаться поверхности; здесь его долы влачились по полу. Также у него была занижена талия. Миланэ этот пласис больше напомнил некое бальное платье, и единственным признаком одеяния Ашаи было то, что у него болтались (а не развевались) шлейфы для подвязки рукавов.

— Пусть в этом году передадут всем художникам, что если они будут бегать по дисципларию, как по парку флирта в Мистфальне, то мигом отсюда вылетят. Так… — наконец-то заметила посетительниц амарах. — Хильзари, сейчас…

— Да, моя амарах, мы подождем, — кивнула Хильзари и медленно присела на стул возле стола.

— Так, ладно…

Но две спутницы Леенайни уже поняли, что беседа не свяжется, потому решили распрощаться:

— Вижу, моя амарах, что есть ещё дела. Не будем задерживать. Доброй ночи.

— Ярких огней, — Ваалу-Леенайни воздала ввысь ладонь в традиционном прощании Ашаи.

Глаза Амаллы задержались на дисципларе.

— Миланэ? Давно не виделись, — вскинулась её бровь.

— Восславим Ваала, рада видеть наставницу Амаллу, — книксен от Миланэ.

— Осанка ровнее, — указала она пальцем. — И письмо двумя руками держи.

Миланэ тут же исправилась.

— Да, наставница.

— Амалла, да не будь такой строгой, Ваал мой, — Леенайни ключами открывала двери в личные покои.

— Не будешь строгой — вмиг всё забудут.

Двери в приёмную закрылись и вмиг воцарилась неестественная тишина, как бывает после шумного разговора.

— Восславим Ваала, моя безупречная амарах… — первой начала Миланэ, быстро бросая взгляды то на Леенайни, то на Хильзари.

— Восславим же. Простите, что не поприветствовала, совсем забегалась. Прошу, — амарах пригласила войти в свои покои.

Миланэ начала заходить, а Хильзари поднялась:

— Моя амарах, сообщалось, что львица желает видеть дисциплару Ваалу-Миланэ-Белсарру после прибытия из Марны, — пугающе формально вымолвила наставница Хильзари, и Миланэ уверилась — пришёл час личной беседы с амарах.

— Миланэ, когда ты прибыла? — спросила Леенайни, как-то странно осматривая её с ушей до когтей лап.

«Впрочем, почему странно, что тут странного, выгляжу я хуже львицы из далекого посёлка. Спешишь всюду, глупая, всюду спешишь, а в итоге смотри что получается. Что тебе мешало пойти к себе да переодеться?..».

— Час назад, моя амарах.

— Славно. Решила не отдыхать с дороги, а сразу — ко мне?

Хвост Миланэ незаметно вздрогнул.

— Нельзя быть настолько усталой, чтобы не желать сразу увидеть свою амарах.

Хильзари не стала полностью входить в комнату, а неприкаянно приютилась у двери.

— Славно-славно. Славно. Что ж… — пошла по комнате амарах.

Ваалу-Леенайни, выложив какие-то вещи на комод, затушила свечи (в мире ещё светло), которые прислуга предупредительно зажгла уже сейчас, ожидая её более позднего прихода; на ходу сняла обруч с высоким венцом (традиционное отличие амарах) и совершенно небрежно бросила его на другой комод, подошла и встала прямо напротив Миланэ; бросила на миг взгляд на Хильзари, и они мгновенно поняли друг друга. Безусловно, разговор амарах с ученицей перед Приятием должен быть с глазу на глаз — так заведено. Таким образом подчеркивается важность Приятия и того, что за ним последует, а также отдается честь тем годам, сквозь которые успела пройти ученица.

— Вынуждена покинуть ваше тёплое общество, — поспешила сказать наставница Хильзари. — Меня ещё кое-кто ждёт.

— Понимаем, Ваалу-Хильзари, — без особого старания подыграла амарах. — Ярких огней.

— Нежного вечера.

Леенайни молча проводила наставницу к двери, закрыла её на ключ и устало-небрежно пошла в другую комнату, жестом поманив за собою Миланэ. Вообще, Миланэ нравилось, что Леенайни жила весьма скромно, по меркам амарах, конечно. Её комнаты никогда не полнились сонмом предметов искусства, подушками в золотой парче и занавесками, которые стоили как добрый дом. Здесь, в гостевой комнате, всё было довольно просто: два широченных дивана для возлежания, четыре маленьких и длинный-длинный, низенький стол.

Наконец, дочь Андарии вошла в комнату. Амарах села на диван, посмотрела в окно, потом на напольные часы с одинокой стрелкой.

— Миланэ, на будущее: никогда так не делай, — разлеглась Леенайни. — Не приходи сразу, с пылу-жару, прямо с дороги, на любую встречу или в общество. Подготовься.

Миланэ стройно стояла напротив, стараясь держаться достойно и подобающе (её растормошило замечание наставницы Амаллы), но чувствуясь весьма неуютно.

«Ваал мой, ну почему, почему я не одела свой новый пласис? Вот так всегда, вот так всегда: не подумаешь, не продумаешь…».

— Моя амарах… Искренне прошу прощения за оплошность… — жест извинения.

— Да пойми правильно, это я тебе как советчица говорю, не в наставление. Ты скоро станешь сестрой, тебе надо отдать должное. Приляг, пожалуйста, не стой.

Последовав её приглашению, Миланэ разлеглась, опираясь на локоть. Письмо аккуратно положила на столик.

— Да и вообще, личную беседу перед Приятием не принято начинать с похвалы, а надо чем-то попечалить. Укорить. Такое всякое… — улыбнулась амарах. — Не я так придумала — так до меня выдумано.