Снохождение

mso

Выждав, Миланэ осторожно ответила:

— Я когда шла, то хотела привестись в порядок. С другой стороны, наставница Ваалу-Хильзари сказала, что амарах ждёт меня. Я не знала, насколь всё срочно и посчитала, что это может быть связано с моим заданием в Марне.

На миг глаза Леенайни сузились.

— Да как личная беседа может касаться такого пустяка, как это задание?

«Ты гляди, знамо же говорят: жертва чувствует охотницу», — подумала Леенайни. — «Или наоборот: охотница — жертву».

— Пусть моя амарах простит…

— Вот и вторая оплошность, — указала пальцем Леенайни. — Не надо постоянно извиняться, это не совсем к лицу для Ашаи. На этом можно закончить всякие поучения, и перейдём к важному. Пожалуй, тебя больше всего интересует вопрос, где и зачем ты окажешься после Приятия. Не буду мучить и сразу начну с этого…

— Моя амарах, смею прервать львицу…

— Да-да, — Леенайни навострила уши.

Она ожидала слёзной, дрожащей просьбы о назначении в каком-то месте и неназначении в других; вообще-то, это случалось весьма нечасто, но несколько случаев на веку Леенайни уже было. Такие дисциплары, как правило, умоляли не давать им служение в Легате и на далёком Востоке вообще, просили не отсылать за пределы Империи, в какие-либо Протектораты; такие дисциплары всегда просились слёзно, с надрывом, взывали к тысяче причин и устраивали дурнейшее представление. От ожидания подобных низостей у Леенайни сжались пальцы правой ладони и чуть встрепенулся хвост.

«Так рано, прямо с самого начала, об этом ещё никто не смел заикаться», — со спокойным, выжидающим злом подумала амарах.

Но Миланэ совершила нечто иное: она встала и, взяв со столика письмо, протянула его.

— Это письмо моего патрона, — скромно объяснила Миланэ. — Он пожелал, чтобы безупречная амарах ознакомилась с ним.

— Патрона? — весьма да весьма удивилась Леенайни и, не мешкая, раскрыла его, сорвав огромную личную печать. Только после этого она догадалась осмотреть её; нахмурившись, развернула бумагу. Посмотрела на Миланэ и начала читать.

Патроны у дисциплар появляются редко; это, по сути, не запрещено, но то же самое, что покупать яблоко, которое ещё лишь цветок: неизвестно, созреет ли. Очень редко, но бывало, что хитрые ученицы шли на подлог и пытались прикрыться патронатом (полностью фиктивным или почти настоящим), чтобы не ехать на место служения после Приятия, а уехать туда, куда хочется. Но таких почти всегда раскусывали, как мелкую кость, и амарах строго отклоняла просьбу такого «патрона», а дисциплару отсылали служить на несколько лет куда подальше и пожёстче.

Целый сонм эмоций блуждал по лицу Леенайни, пока она читала это письмо. Миланэ скрытно-внимательно наблюдала за нею

— Сенатор Тансарр? — совершенно опустила письмо, но тут же спохватилась-подняла, словно что упустила.

— Вероятно, блистательная амарах знает его? — со скрытой гордостью спросила Миланэ.

— Я слыхала о нём, слыхала, конечно… — рассеянно ответила Леенайни, потирая нос. — Даже раз видела. Но лично не знакома. Миланэ, хммм… Да, Миланэ, это впечатляет. Но… как всё это произошло? Рассказывай.

Миланэ так и рассказала обо всём: как приехала в Марну, как пришла к Хильзе, как выполнила поручение в библиотеке, как вернулась домой к подруге, как случайно забрел к ним Нрай, как Хильзе отдала ей служение, как она провела церемонию сожжения Оттара, как после Синга беседовал с ней, как потом пригласили домой к сенатору Тансарру и как она там согласилась принять Дар Обращения.

— …и, наконец, я без приключений вернулась в Сидну, моя амарах.

Внимала Леенайни, внимала хорошо и не перебивала. Вошла прислуга в виде двух маленьких, старших львиц, из чужаков-дхааров; Леенайни молча махнула им рукой: можно зажигать лампы и свечи. Вообще, это было почти что неслыханно: дхаарки, не-Сунги — прислуживают амарах дисциплария. Дхаары не рабы, в Империи рабства давно нет, целых три столетия, но и не граждане; это — львы и львицы чужих земель, которые захотели жить и работать в Империи. Они ни в коем случае не являются Сунгами, ни истинными, ни принятыми, а потому их права сильно урезаны. Их присутствие в дисципларии — почти что прямой вызов духу Сунгов. Но Ваалу-Леенайни очень привязалась к этим двум львицам, которых в своё время приютила её предшественница, и считала их преданнейшими душами.

Она задумчиво играла небольшим золотым браслетом на руке; глубокие тени воцарились в комнате.

— Он не говорил, в каких талантах нуждается? — спросила Леенайни, глядя куда-то вдаль.

— В общем-то, нет.

— А что насчёт Дара Обращения?

«А вот нетактичный вопрос с её стороны», — подумала Миланэ. В среде Ашаи не очень принято его задавать. Миланэ всегда старалась поставить себя на чужое место, и сейчас признала: она, будучи амарах, ни за что бы такое не спросила, или если бы и спросила, то немного по-другому, мягче, не в упор…

Но, в конце концов, это ведь амарах, а не абы кто; что от неё скрываться?

— Двадцать тысяч империалов золотом.

Ваалу-Леенайни несколько раз моргнула, потом осмотрелась вокруг, разглядывая всякие-разные предметы в своей комнате. У неё вырвался неопределенный жест, который Миланэ не смогла понять, но больше всего он напоминал непонимание, даже недоумение.

— Очень достойный дар, должна отметить, — сказала Леенайни, будто о пустяке.

Серьёзный взгляд амарах к Миланэ, даже серьёзно-укорительный, будто Миланэ порочна и плоха. Но вдруг Леенайни воссияла чистой, искренней улыбкой:

— Я безусловно удовлетворю просьбу твоего патрона. В письме, — она помахала им, — он просит, чтобы ты после Приятия уехала в Марну. И я ни в коем случае не могу отказать столь уважаемому льву. Должна заметить, что это лучшее письмо патрона, которое я когда-либо видела.

Радость и тепло разлились по душе Миланэ; она глубоко вдохнула.

— Моя амарах… Могу узнать, куда мне суждено было направиться?

— Сейчас это уже совершенно неважно, Милани. Всё поменялось… всё, — туманно молвила амарах, вчетверо сложив письмо. Потом она встала и прошлась по комнате, раздумывая о чём-то. Её тихие шаги шуршали в тишине.

— Раз так, Миланэ, то я бы хотела задать вопрос. Только прошу: не переспрашивай. Отвечай, как есть. Подумай.

— Уши слушают, моя амарах.

— Ты представляешь себя вне сестринства Ашаи-Китрах?

Неожиданный вопрос. Впрочем, он вполне может быть частью этой традиционной беседы амарах и будущей сестры-Ашаи, подумала Миланэ, так что удивляться нечему. Ничему не удивляйся, Миланэ, всё идёт так, как и должно идти.

Создав вид, что глубоко раздумывает, Миланэ, растянув время, ответила: