Сны над Танаисом
Шрифт:
– Тогда легко оступиться даже в выгребную яму, - без иронии ответил учитель.
– Но не время для беседы. Держи голову прямо. Сделай еще один шаг сам и всмотрись.
Ученик повиновался.
Он вглядывался в тьму до боли в глазах и, невольно подавшись вперед, едва не потерял равновесие. Испугавшись укора учителя, он отшатнулся и только в миг этого движения различил словно бы просвет вдалеке.
– Ход, - выдохнул он, стыдясь своей затянувшейся слепоты.
– Спешишь, - сурово сказал учитель.
– Не глаза твои виноваты, но поспешность ума.
– Это камень, - изумившись
– Полированная поверхность. Мрамор...
– Хорошо, ученик, - строго похвалил учитель.
– Но твоя ошибка обернется ошибкой в судьбе. Это - неизбежная плата за познание царственных истин... Помни, что никогда не следует спешить. Молодой росток нельзя тянуть из земли силой, надеясь, что так он быстрее станет цветком. Он должен вырасти сам - при правильном уходе. Не спеши угадать истину - оборвешь у корня. Пред тобой, Аннахарсис, Первый Камень Фив. Великий основатель города заложил его здесь - и имя его повелевало нами всегда. Зри умом, ученик: Первый Камень повелевает храмом... Теперь же, избранник Сераписа, учи глаза свои.
– Жрец встал рядом с учеником и вытянул светильник вперед, прикрыв пламя рукой.
– Смотри...
Он позволил свету чуть просочиться сквозь пальцы, и ученик увидел высеченный на поверхности Первого Камня редкой красоты женский лик: высокий лоб, тонкий и прямой нос, тонкие губы в задумчивой, но легкой улыбке.
– Кто это?
– изумился ученик.
– Кто?..
– с едва заметной иронией повторил за ним учитель.
– Он...
– Он?
– не понял ученик, но учитель шире раздвинул пальцы, и свет вычленил из мрака новое пространство барельефа.
Ученик, завороженный красотой лица, не сразу объял глазами новую правду. Но наконец он пригляделся и похолодел: женский лик при лучшем освещении как бы расплылся и, потеряв ясную форму, обернулся бугристым носом грифона... Ниже ясно различались хищные челюсти, а выше, из глубин мрака, мерцали зрачки огромных, выпуклых глаз, давно уже следящих за жертвой.
– Чудовище, - пробормотал ученик, словно от него еще требовалось угадать предмет.
– Игрушка, - вкрадчивым шепотом, немедля отозвался учитель.
Он убрал от огня руку, и свет уже всей своей силой выявил из тьмы новые грани, новые пределы барельефа. Голова грифона оказалась резным камнем, вправленным в перстень. Впереди угадывались контуры огромных пальцев, обхвативших стержень с металлическим блеском.
"Скипетр", - догадался ученик.
– Там... выше... знак, - с трудом проговорил он, унимая дрожь в скулах.
– Довольно света, - оборвал его учитель.
– Ты познал великую тайну.
Невольно испугавшись, что вот-вот прозрит более, чем положено, ученик опустил глаза и долго, пристально вглядывался в тонкий огонек светильника...
Так познал он магию Первого Камня. "Первый Камень повелевает храмом". Тот, кто заложил его, - тот будет повелевать и алтарем, и жрецами, и чернью, приходящей к ступеням храма. Дух первого строителя уже неподвластен вихрям судеб ни в царстве живых, ни в темных пустотах - он навечно в Первом Камне, и пока стоят колонны храма, тайное Слово его, как скипетр владыки, будет повелевать.
Да, шесть десятилетий минуло с того дня, когда прозрел он, что призван к высшей власти и храм ее он должен сложить своими руками - от Первого до последнего камня.
Оставалось выбрать Город со смешением языков и народов, город-запруду на золотоносных торговых путях... Он сделает все, чтобы этот город был признан на его веку высшими жрецами новым Средоточием Чистоты. Великая иерархия освятит в нем свой новый Державный храм, но Первый Камень храма уже будет во власти Аннахарсиса, последнего зерна древнего жреческого рода, кровь которого уже угасла в сирийских песках...
Он выбрал Танаис...
Шесть десятилетий труда, пред которым преклонился бы не только искусный каменотес, но и царский ювелир, - и что же?.. Камень рассыпался в руках?
...Старый жрец наконец отвел взгляд от пламени светильника и с трудом различил в сгустившемся против света мраке неподвижные черты чужого лица.
"Кто это?
– вдруг тяжело изумился он, поняв, что за ним давно и пристально наблюдают.
– А, этот перс... он еще здесь... Лучший ученик уже подослан к своему учителю..."
– Прости, отец, - Сондарзий потупил глаза.
– Мне почудилось, что тебе стало... дурно.
– Исход - хлопотное дело, - вздохнул старый жрец.
– Однако я все еще не вижу в нем необходимости. Можно было бы подкупить варварских царей.
– Чистые Помыслы думали об этом. Они считают подкуп делом еще более хлопотным. Цены поднялись. Отдать Город - дешевле.
"Еще тридцать лет назад я бы убил такого наглеца", - подумал жрец, вспомнив, что когда-то не чужды были его душе и ненависть, и радость... и горе, пожалуй.
– Чистые Помыслы чтят твои труды и твои заслуги, отец, - добавил Сондарзий; он заметил жестокий прищур жреца и объявил прибереженную для этого мгновения добрую весть.
– По Исходу тебе будет дана честь принять священные алтари в Басре.
Басра! Старому жрецу открылась последняя тайна рокового решения высших иерархов. В Басре он будет у них на виду... Какова милость! Какова награда! Стать "вторым в Риме"... Чистые испугались. Они оказались прозорливее, чем можно было о них подумать... Это - не ошибка. Это - честное поражение. Чистые раскрыли его цель. Теперь варварское нашествие им на руку: они хотят, чтобы Города не стало, им нужно, чтобы здесь не осталось камня на камне... Они испугались, что Первый Камень заложит чужой, - хитрый, старый честолюбец из давно забытого жреческого рода. Теперь они спешат. Они признают Город обреченным, даже если опасность не будет ему грозить. Натравить варваров на его стены стоит немногих трудов. Останется только проявить заботу о своих "братьях" - спасти их жизни и золото Танаиса.
– Какова воля Чистых Помыслов?
– отрывисто спросил старый жрец, вкладывая в вопрос всю твердость своего голоса.
Посланник в изумлении вскинул брови:
– Воля?..
– В какие сроки намечен вывоз золота?
– До истечения года. Отправлять в Фасис парами торговых галер с пшеницей. Морское охранение будет обеспечено боспорским навархом. Береговое охранение Чистые Помыслы оставили за своими людьми. Твоя забота, отец, доставить золото в Фасис. Остальные хлопоты тебя трогать не должны.