Соавторы
Шрифт:
– Кстати, Анастасия Павловна, пока вы допрашивали Сафронова, звонил ваш начальник несколько раз. Он пытался дозвониться вам на мобильный, но вы не отвечали, и ему кто-то сказал, что вы у меня. Он просил вас обязательно позвонить.
Пришлось звонить. И потом ехать на Петровку. И заниматься текучкой, писаниной и прочими скучными, но необходимыми делами.
Наконец около десяти вечера Настя, плохо соображающая от усталости, решила, что теперь-то уж ничто и никто не помешает ей осуществить свой план в части душа, чая и постели. Она уже закрывала и опечатывала
– Анастасия Павловна? Это Богданов.
Так. Ну, что еще? Неужели ей снова не удастся пойти домой? Говорят, бог троицу любит. Значит, третья попытка закончить на сегодня с работой тоже бесславно провалится.
– Я, собственно, ищу вашего коллегу Ильина, но у него служебный телефон не отвечает, а никакого другого номера он мне не оставил. Не подскажете, как с ним связаться?
Она не подскажет. Оперативник оставляет свидетелям только тот номер телефона, который считает нужным, и никто не вправе самовольно расширять круг знаний посторонних лиц.
– Он на задании, Глеб Борисович, - осторожно ответила Настя.
– Может быть, я могу быть вам полезной?
Интересно, знает Богданов о том, что Славчикова погибла? Если не знает, то говорить ему или нет? Распереживается старик, с сердцем плохо станет… Нет, не рискнет Настя, не возьмет на себя ответственность. Плохие вести нужно приносить лично, чтобы в случае чего помочь, поддержать, просто побыть рядом.
– Дело в том, что Петр был сегодня у меня, и по ходу беседы речь зашла о моей книге о Бонч-Бруевиче Он очень хотел ее прочесть, сказал, что в свое время не смог достать, и спрашивал, нет ли у меня лишнего экземпляра.
Я посмотрел у себя и не нашел. А вечером обнаружил целых две книги, они почему-то стояли в другом месте.
Я, собственно, хотел ему сказать, что он может подъехать и взять книгу, если хочет. Вы ему не передадите?
Книга о Бонч-Бруевиче… И Петя Ильин. Он что, с ума сошел? Какая книга? Когда ему читать? Да еще о Бонч-Бруевиче. Дурдом на колесах. А Богданов спокоен, не похоже, чтобы он знал о Катерине. Неужели даже Василий ему не позвонил? Впрочем, Василию не до него, он, наверное, с отцом, с братьями. Как бы он ни относился к Екатерине Сергеевне, но ведь у родного отца горе… Сказать или не сказать по телефону? Или плюнуть на все и поехать сейчас к Богданову? Сил нет. Ни на что нет сил, тем паче на то, чтобы сидеть со стариком-сердечником, капать ему лекарство, вызывать "неотложку" и утешать.
Ладно, завтра. Все завтра.
– Конечно, Глеб Борисович, я передам.
Черт возьми, а если гибель Славчиковой попала в телевизионные выпуски новостей? Богданов услышит. Он дома один. Кошмар. Что же делать?
Она никак не могла принять решение, поэтому стала думать, как бы потянуть время. Что бы такое сказать?
Или спросить?
– А для чего к вам приезжал Ильин? Что-нибудь случилось?
– Он интересовался, как мы придумываем детективные сюжеты и откуда так хорошо знаем работу милиции.
Почему-то его это очень интересует. Вообще ваш коллега Ильин производит хорошее впечатление, начитанный, всем интересуется.
– И что вы ему ответили?
– напряженно спросила Настя.
– Что мы ничьими консультациями не пользуемся.
– А Ильин не предложил вам свои услуги в качестве консультанта?
– Нет, - голос Богданова звучит ровно и чуть удивленно.
– Какой странный вопрос. А что, он должен был мне это предложить?
– Нет-нет, я просто так спросила. Вы не беспокойтесь, я передам Петру насчет книги.
– Всего доброго, Анастасия Павловна.
– До свидания, - пробормотала она.
Петя Ильин. Какого черта он сунулся к Богданову со своими вопросами? Ведь решено же было не трогать соавторов до поры до времени, не пугать их разговорами о материалах журналиста Нестерова. Конечно, Петька про материалы впрямую не спрашивал, действовал с подходцем, дескать, откуда вы так хорошо знаете нашу работу, да как ловко вы все это придумываете, в надежде услышать в ответ, что есть материалы, в которых много чего написано… Или хотя бы слова о том, что вот Катерина у нас все это придумывает… Или Вася. В общем, любой намек годится, от него можно отталкиваться.
Но зачем, зачем Петька это сделал? Какие лавры ему покоя не дают? Чего он хочет добиться? Мог же все испортить. А может, и испортил уже Он пришел проситься в группу, работающую по делу об убийстве Лаптевой. Сам пришел. И не месяц назад, а именно сейчас, когда убили Глафиру Митрофановну, и не где-нибудь, а в квартире знаменитого писателя Богданова. Он проявлял повышенный интерес к писателям, просил Настю дать ему возможность побеседовать с ними и даже открыто говорил о том, что ему интересно, откуда они берут хитрые сюжеты о махинациях в милиции и прокуратуре. Он все сказал, а она не услышала.
Сколько ему заплатили, гаденышу? Или не заплатили, а запугали? Нет, скорее заплатили, уж больно он жизнерадостный. Ожидание обещанных денег создает хорошее настроение, а шантаж - никогда.
Погодин и его люди велели Боровенко разбить стекла в машине Богданова, когда все соавторы будут вместе.
Глеб Борисович должен был обратиться в милицию, ведь машина застрахована, а без справки из милиции страховку не выплатят. Но он не обратился.
Тогда прислали игрушечную бомбу. И снова - тогда, когда они все вместе. Они должны были испугаться и вызвать милицию. И вызвали бы, если бы не Богданов, который был категорически против, а ссориться с ним никто не захотел.
И в том, и в другом случае все трое попадают в руки как минимум дознавателей, и можно завязывать с ними контакты и задавать любые вопросы. Найти среди работников милиции человека, который за деньги возьмется выудить у соавторов нужную информацию, - раз плюнуть. Главное, чтобы все было естественно и не вызывало подозрений. Можно было бы просто разыграть спектакль и познакомиться со всеми троими, но какая разница? Что так спектакль, что эдак. А работник милиции - это человек, на вопросы которого как-то неловко и опасно не отвечать, даже если они не относятся к делу.