Соавторы
Шрифт:
Она постаралась закончить с обедом до двенадцати, специально пришла пораньше, к семи утра, и когда в начале первого соавторы собрались в кабинете Богданова, Глафира Митрофановна схватила какое-то старое вязанье - начатую и брошенную полгода назад теплую кофту к зиме - и устроилась в каминной зале, откуда все хорошо слышно, благо Глебушка двери никогда не закрывает. Но до интересующей ее темы дело все никак не доходило, сначала обсуждали оргвопросы.
– Я не смогу написать эпизод с погоней на автомобилях, если не увижу своими глазами, - сказал Глеб Борисович.
– Василий, это твоя задача.
– Да я вам расскажу, Глеб Борисович! Вот смотрите…
–
– Мы уже сто раз на этом спотыкались, и ты каждый раз предлагаешь мне рассказать, а я тебе объясняю, что мне не нужны слова, мне нужна картинка. Ну сколько можно - Только деньги тратить, - проворчал Василий.
– Они у вас что, лишние? У меня, например, нет. Каждый раз, как драка какая-нибудь или задержание, так приходится нанимать каскадеров, платить им бабки, чтобы они сцену поставили и сняли на видео. И охота вам возиться? Я бы вам сто тыщ боевиков принес на кассетах, в каждом по сто драк, сидели бы дома, смотрели телевизор и описывали бы.
– Я не пользуюсь чужими материалами, - сухо ответил Богданов, - я считаю это неприличным. Если я получаю гонорар за книгу, то предполагается, что то, что в ней написано, пусть и не гениально, но не украдено у кого-то, а честно придумано. Если когда-нибудь ты напишешь что-нибудь самостоятельно, без соавторов, то имеешь право делать как хочешь, а я своим именем дорожу, поэтому там, где стоит мое имя, ворованных идей не будет. Поэтому я готов платить деньги за то, чтобы в наших с вами книгах были описаны не чужие, кем-то придуманные и использованные драки, а оригинальные эпизоды. Ты меня понял?
– Да понял я, понял, только чушь все это. Все равно все эти мордобои похожи друг на друга, вы хоть три фильма подряд посмотрите и сами убедитесь: у всех одно и то же. Никто и не заметит, если эпизод из хорошего американского боевика описать.
– Молодой человек, вы забываете о таких понятиях, как совесть и самоуважение. Повторяю, когда ты будешь писать сам, делай как знаешь. А если тебе не нравятся мои методы, предупреди заранее - и мы с Катериной будем искать тебе замену.
Это Глафире не понравилось. Как это - замену? Выходит, Васечку побоку, поганой метлой гнать? Да еще Глебушка сейчас так на него разгневается, что и про главное говорить не захочет, а если и заговорит, так все наоборот скажет, не похвалит, а отругает. Ох, знал бы мальчик, о чем Катерина вчера просила, не стал бы нарываться, сидел бы тихонечко, в рот Глебушке заглядывал и соглашался с каждым словом. Может, надо было предупредить его? Ну, не прямо, конечно, не выдавать Катерину, а намекнуть, соврать, что Глебушка, мол, сегодня не в духе и лучше вести себя тише воды ниже травы.
Тогда бы и обошлось. А теперь вдруг да не обойдется?
– Глеб Борисович, так вы что, хотите, чтобы мы проплатили оригинальную сцену погони на машинах по городу?
– продолжал сопротивляться Василий.
– Вы хоть представляете себе, сколько это стоит? Это ж бешеные бабки! Одно дело, мордобой в павильоне, и совсем другая песня, когда снимать на улицах, на это надо на уровне мэрии и ГИБДД разрешения получать, кучу бумажек собрать, за каждую заплатить, потом еще машины - они тоже денег стоят.
– Не усложняй, - наконец подала голос Катерина, - У тебя полно знакомых среди киношников, найди тех, кто участвовал в съемках фильмов с такими погонями, и попроси у них дубли, которые не вошли в картину. Я же знаю, как это бывает, особенно на сериалах: там формат жесткий, пятьдесят минут на серию, если сняли больше - сокращают по живому. Вот такие сокращения тебе и нужно найти. Я думаю, тебе их продадут за вполне разумные деньги. И принципам Глеба Борисовича это не противоречит, ведь мы не будем пользоваться бесплатно результатами чужого творчества, а заплатим за это, то есть купим у авторов идею, которой они сами не воспользовались. Все по-честному.
– Ладно, - вздохнул Вася, - попробую.
Глафира с облегчением перевела дух и снова застучала спицами. Дальше разговор снова пошел не про то, Катерина начала рассказывать биографию кого-то из персонажей, Глеб Борисович все время перебивал ее, задавал уточняющие вопросы, на какие-то из них Катерина отвечала сразу, а на какие-то ответа не знала - видать, не придумала, и Глебушка сердился и выговаривал ей:
– Даже если это не попадет в книгу, я должен знать об этом человеке все: как родился, в какой семье вырос, какие у него были родители, с кем дружил, как учился - все до деталей. Я должен прочувствовать персонажа как живого, реального человека, только тогда я смогу написать, что он подумал в тот или иной момент и почему повел себя так, а не иначе. Если у нас не будет цельного представления о герое, мы можем приписать ему такие мысли и поступки, которые друг с другом не согласуются, и внимательный читатель сразу это заметит и скажет: он не должен был так сделать, это не вяжется с тем характером, который выписан раньше. А вы халтурите, голубушка, не продумываете все до конца.
Старая домработница слушала и млела. Вот и язве-Катерине досталось, не одного Васечку бранят и критикуют. Однако Катька-то ловка, ой ловка, прямо на ходу придумывает, и фигура человека, у которого в прошлую встречу, в среду, были только имя и профессия, на глазах (а точнее - на слуху) у Глафиры обрастала плотью, начинала дышать, у него появлялись привычки, любимые книги и определенные вкусы, сформировавшиеся под влиянием конкретных жизненных событий. А Глебушка между тем ловко подвел разговор к главному:
– Да, это хорошая деталь, яркая… Кстати, здесь было бы уместно добавить что-нибудь нетривиальное, например, обиду на театральную общественность, которая в прошлом не приняла его первую пьесу, и теперь, когда он стал знаменитым и может позволить себе все, что угодно, он специально пишет что-нибудь эдакое… сомнительное, что ли… нет, не так, он в точности повторяет все то, что вызвало когда-то шквал критики, и уверен, что сегодня это пройдет на "ура", и вот тогда он отыграется… Это подчеркнет то главное, что мы закладываем в его характер: он злопамятен и мстителен. Вася, напомни-ка мне твою историю про мальчика. Мне кажется, ее можно было бы использовать, она действительно совершенно идиотская.
Ну вот и слава богу, пусть хоть и идиотская, а получилось гладко, словно невзначай, и Васечка ни о чем не догадается. Дальше Глеб Борисович, как и обещал накануне, начал жестко критиковать Васину задумку и, судя по голосу, брезгливо морщиться. Нет, это просто удивительно, до чего же Васечка необидчив, другой бы на его месте давно вскочил и дверью хлопнул, а этот - ничего, сидит себе, даже отвечает что-то, и голос спокойный такой, равнодушный.
– Ты можешь объяснить людям, которые живут в бараках без электричества и отопления, что они вовсе не страдают, как они, наивные, думают, а просто переживают определенный опыт и должны относиться к этому с исследовательским интересом, потому что в следующей жизни им удастся пережить опыт жизни на вилле за миллион долларов? Ты можешь найти аргументы, чтобы это им объяснить? Это у тебя совершенно не продумано.