Собирание игры. Книга третья. Петушки-Зазеркалье
Шрифт:
У Гоши мне нравятся художественные его вещи: романы, повести, рассказы, пьесы… Жаль, что сейчас он увлёкся языкознанием, литературоведением и лингвистикой всей этой… Пишет прозу редко… Вообще в журналистику окунулся. Свой «толстый журнал» издаёт, на телевещании передача своя: обзор и анализ культурных событий недели… Раз в неделю – беседа с кем-то из «зубров», высоколобых, редко – с новичком… Раз в месяц – «круглый стол» с тремя-пятью интеллектуалами… Читают сей журнал и смотрят его передачу эти же «три-пять»… Ну, три сотни…».
Черский вышел в небольшой садик возле дома. Жене и детям не приходится часто бывать на этой даче… Жена загружена вечно, своей и его мамами… Заботой важной… Дети тоже вечно в делах… Да ещё Игнат говорит: «Дачка наша не в тренде…». И Ленка: «Не в мейнстриме, папочка, дача твоя». «Да – моя! Любимая! И такой, построенной по оригинальному проекту отцом ни у кого нет!» А простота, неухоженность садика ему тоже очень мила! Несколько цветущих кустов и деревьев, лужайка с беседкой в их тени. Рай!
Черский присел в плетёное кресло, закурил. Тишина… Покой… «Даа… Как говорил Карл Густав (который Юнг): «Человек, не перегоревший в аду собственных страстей, не сможет их победить.» Только опять нет неги… А зачем страсти-победы? Зачем гореть-то так жарко в неуютном месте? Не мог ты, Господи, как-то получше всё управить? Хм… Наше поколение «не умеет жить»… Слышал много раз… Вам, гугольшикам и тиктокерам, конечно, скользить по поверхности сподручнее. Вам ведь ни вглубь заглянуть «не понтово», ни башку к звёздам поднять. Нет там вашего «мейнстримчика» и «тренда». Вашего – нет точно!».
Савва Арсеньевич вспомнил любимую им «Литературку»… Тогдашнюю, из семидисятых… Он ещё пацаном, лет с четырнадцати, пристрастился брать её у мамы или у деда, и читать «от корки до корки». И не только «Клуб «Двенадцать стульев». Аналитика и обзоры тоже «вставляли». И всё-ки самым «крутым» был «Евгений Сазонов», легендарный вымышленный литератор, эссенизатор, душелюб и людовед! А его роман «Бурный поток»?! Эта, «лапша тугодумства» прятала едкую иронию на претензии писак-современников возлечь на лаврах «мастеров потока бессознания» или «мастеров широкомасштабных полотен»… Всех мудролюбов…
«Давно нет ничего подобного! Нет литературной критики… Нет цензуры… Теперешние «нетленки» пахнут навозом бездарности… Прорывов толковых и новаторства подлинного – ха, теже «три-пять». Ха, «вчера по три рубля, но…, сегодня – по пять, но…»…
Моя новая поэма… Название мне нравится – «Петушки-Зазеркалье». Мне не нравится моя потуженность и нерешительность. Всё взвешиваю, выбираю, «хочется дойти до самой сути,… в сердечной смуте». Смуты, ха, хоть отбавляй!». Савва вспомнил, как больной уже Веничка Ерофеев рецензировал сочинительские потуги тогда молодых, а сейчас титулованных писателей. Кратко! Всем: «Херня»! Помнят они, вельможные, этот «ориентир»? «Я пишу и текст, и музыку… Вот уже неделю… По-разному… Но чаще прежде текст… Черновики всё, конечно… Хочется сочинить и текст, и музыку в жанре…, стилистике постмодернизма… Подражаю, разумеется, Веничке… Ещё бы! Только кусок идьёта удержится и дерзнёт на «переплюй» или «вровень»… Манере лишь, интонациям некоторым только… Да и голосов в поэме много… И Ремарк, и Алиса, и Джойс, и Гессе, и… И свой голос имею… Таки да! Голосов, главных, лейтмотивных – три: я, Алиса и Веничка… Ну, не «я» – мой лирический герой. По классике жанра поэмы его голос чёток, звучен… Нет! Опять сваливаюсь в конву «чёткости, звучности»… Отстранённо всё, по касательной! Но метко! По целям… Опять! Шлимазл! Ну какие «цели»? Где ты, мишигин, в постмодернизме цель нашёл?! Игра! Мистерий и мистификаций-то я в свою любимую полистилистику и многожанровость плесну… «Плесну колдовства…»… От поросячьей фарандолы до григорианского хора!… Тут я – Рыба! Но вот сам текст… Эх… В тексте, хочу… обертонов горловых… Из слова хлещет кровь как из горла! Из фразы…»
Он задумался над «Фантастической симфонией» Берлиоза. Это ведь – челендж! Там такая «подкладка» текста! «Немая», к сожалению… А если б этот… сценарий, либретто, воплотить вокально…, или… хоть текстово… Да всю мультимедийную мощь задействовать! Брызнуть по стенам. Плеснуть красок. Да так, чтобы та Веничкина возлюбленная, девушка с глазами водочного цвета, рыжими ресницами и косой до попы, возрыдала от восторга неги! И мальчик… И все мои, и все «свои»! Нет, Ленка нужна мне обязательно!… И, ха, Алиса, и Кот, и… Певцы?… Или речитатив всё-таки? А если стихи?
Стихи, поц, тебе не по зубам. Настоящие – нет… Стихи делают не из мыслей… Это – Серебряная Струна в большой Игре! От прозы они… ух!, далеки… А вот к музыке… Но известно ведь, что легко писать стихи, но трудно быть поэтом. Это… как подкрасться и схватить спящую кошку, или взлететь и, паря, усесться на облако… Или как… жемчужена в малюске… Говорят – это болезнь… Да уж… Всё красивое и талантливое – болезнь, и за всё нужно заплатить…, по полной. Как там Гейне, что ли, за-метил: «Первый, кто сравнил женщину с цветком, был великим поэтом, а вот уже второй – олухом и бездарем». Хм… Верлибр? Дааа… Запустил Кащей, проводничок мой… в этом поезде странном, ещё и эти литературные шестерёнки… А может и правда – записано всё? Или, всё же точнее – пригласил в свою Матрицу… И Алису в поводыри дал… И нор нарыл, и лабиринтов заплёл… Вот и сниться каждую ночь весь этот сюр и абсюр-д… Или не снится, а… чудесится?!
Хм… Абсурд… Эта штука крайне полезная! Как мой сбитень! Как «Херес»… Или «Абсент»… Абсурд – это твоё родное, давнее, «запавшее за подкладку»! И долго считавшееся печально-утраченным… За-терянным… Сейчас – за-меченным… Замеченным за подкладкой так называемой реальной жизни. Или это тот неясный трепет ожидания чего-то спрятанного пока от твоего глаза… А может и сам «третий глаз»… А может быть это серебряный колокольчик, дрожащий на ветру хаоса?… Но это твоё подсознание, твоя чуйка, и тончайшая нить от колокольчика прикреплена к твоей Звезде? Это твоё невыговорившееся и чему никогда не быть высказанным…Что таится там, в тишине… Шарь, Саввик, шарь! И букву «Ю» почаще выговаривай. Ха! Ты, одессит, вечно пренебрегаешь и буквой «Ю», и мягким знаком: «бруки», «куру», «вару», «коняк», «белё», «пём», «румка»… Эх, шарююю… Как тогда, в седьмом классе, у тех двух красивых девочек-однокласниц… Ха! И опять под юбочками двух: музыки и литературы… Ладно – две ведь руки… И, ха, «третий глаз» ещё…
Теперь почитать… Это тоже моя послеобеденная привычка… Я отринул послеобеденный сон и даже дрём! Предпочитаю высыпаться ночью, отправляясь спать не позднее двадцати двух… Но подъём строго в пять утра! Работается утром славно… Хм, читаю серьёзные книги… Перечитываю, одновременно четыре-пять книг… Ищу чужие мысле-образы, аллюзии и реминисценции… точнее сказать… Зачем? Читаю фрагментарно, ассоциативно… Переплавляю в свои… И вдруг – раз! Оригинальная собственная фраза! Две, три… И звукоряд назрел! Сейчас две книги по языкознанию полистаю… Пошарю! Без дурацких правил… Загляну в корень… А суффиксы лингвистам этим оставлю… Вот – прелесть какая! «Идиома – такой оборот речи, значение которого не определяется значением входящих в него слов». Чудненько-то как… Идиоматические выражения… Слышен трепет и идиотизма, и мата… А что? Точно ведь: вся наша жизнь – идиома, идиотизм и мат! Послал и тебя на х… – а ты и дороги-то толком не знаешь и не хочешь туда… Неопределённость: квантовая, математическая…, всеобщая… Эта наша фразочка: «да нет»… Это просто «гоп со смыком»!
Полистал Германа Гессе «Игру в бисер»… Записал, улыбнувшись, в блокнот:
… Не может кончиться работа жизни…
Так в путь! И всё отдай за обновленье!…
Да, да! Точно! Одиссея! Игра! Но вот о каком Собирании… в Братство, в Орден намекает Гессе… Страна интеллектуалов?
Ещё:
… Рассудок, умная Игра твоя –
Струенье невещественного света,