Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

Колосов Леонид Сергеевич

Такой вот человек сидел передо мной и пил виски с содовой. Наша беседа продолжалась около двух часов. Впрочем, еще одно отступление. На след Отто Скорцени я впервые вышел, находясь в Италии под «крышей» собкора «Известий» в декабре 1968 года. От одного из своих агентов я узнал, что в городе Пизе вечером во вторник, 17 декабря, задержан бывший «личный агент Гитлера», который приземлился на небольшом спортивном самолете в городском аэропорту Сан-Джусто-ди-Пиза в сопровождении четырех американских журналистов из одной телевизионной компании, которые якобы хотели снять сюжет на том месте, где Скорцени «освободил» арестованного в сентябре 1943 года Бенито Муссолини. Агент добавил, что, по сведениям, которыми

он располагает, Отто Скорцени будет, как персона нон грата, выдворен обратно в Испанию с римского аэродрома Фьюмичино. Тогда еще наша разведка охотилась за «военным преступником». Было принято решение, что я попытаюсь «взять интервью» у Скорцени, чтобы потом разразиться гневной статьей о том, как итальянцы упустили подсудного злодея. Действительно, в среду 18 декабря 1968 года Скорцени оказался в римском аэропорту в сопровождении комиссара полиции Дженнаро Фиорентино. Я их увидел вдвоем. Но Скорцени категорически отказался дать интервью группе итальянских журналистов, среди которых был и я.

А теперь я кратко расскажу о поистине фантастической операции Скорцени по вызволению Бенито Муссолини из плена. Все остальное из нашей эксклюзивной беседы я оставляю для будущей книги. Беседа была действительно эксклюзивной, ибо военный преступник вдруг предстал передо мной как профессионал высочайшего класса.

Итак, 26 июля 1943 года, на другой день после ареста Муссолини, в ставку Гитлера «Волчье логово» вызывают гауптштурмфюрера Отто Скорцени.

— У меня есть для вас задание, — говорит ему Гитлер. — Вчера арестован мой друг и наш верный союзник Муссолини. Его надо немедленно спасти, иначе его выдадут союзникам. Поручаю лично вам эту операцию, имеющую очень важное значение для дальнейшего ведения войны. Знать об этой операции должны только пять человек, включая вас. Вы лично отвечаете мне за строжайшее сохранение тайны.

— Все ясно, мой фюрер. Не пожалею сил! — Скорцени вытягивает руки по швам.

Операции присваивается кодовое название «Дуб». Отто Скорцени разрабатывает тайный план совместно с командующим парашютным корпусом генералом Штудентом. В ней будут участвовать двенадцать грузовых планеров ДФС-230, предназначенных для высадки десанта прямо в горах Абруццо, где находился плененный дуче. Операция началась вылетом планеров с аэродрома Пратика-де-Маре в Италии. Уже на старте два перегруженных планера рухнули на землю. Погода испортилась. Еще два планера не долетели до места. Первым вершины Абруццо достиг планер Скорцени. Охрана Муссолини оказалась застигнутой врасплох, ибо в операции принимал участие итальянский генерал Солетти, сохранивший верность своему дуче. Он выкрикивал всякие команды на итальянском языке, чем еще больше ввел в заблуждение солдат охраны. Личные стражники Муссолини гостеприимно распахнули двери перед «своим» итальянским генералом Солетти. Но тут уже вступил в игру сам Скорцени. «Мани ин альто!» («Руки вверх!») — зычно рыкнул он на чистейшем итальянском. Тогда он выучил только эти два слова. Все остальное было делом заранее отработанной диверсионной техники.

Скорцени лично доставил Муссолини в растенбургскую штаб-квартиру фюрера. «Этой услуги я не забуду никогда!» — пообещал ему Гитлер. Геринг, Кейтель, Гиммлер и Геббельс тоже поздравили нацистского диверсанта. Фюрер тут же произвел его в штурмбаннфюреры СС и лично повесил на шею «Рыцарский крест». Геринг снял со своего белого парадного мундира «Золотой почетный знак летчика» и приколол его на грудь Скорцени. Пообещал наградить своего спасителя и сам дуче — наградить высшим орденом «Ста мушкетеров», но не успел. Да и вообще, нужна ли была эта операция? Ведь Муссолини к тому времени уже стал политическим трупом.

— Скажите, синьор Скорцени, вам было жалко Муссолини, особенно после его в обшем-то позорной смерти?

Никого, пожалуй, из фюреров не вешали за ноги.

— Так ведь это только итальянские коммунисты додумались до такого средневекового позора. Зачем убивать человека два раза? Достаточно было расстрела. Дуче? В общем-то он оказался слабым и трусливым человеком. А жалко было своих усилий. Впрочем, почему жалко? На то мы и разведчики, чтобы рисковать. Такая уж профессия. Может получиться, а может и нет. Вот меня называют военным преступником. Почему? Я — разведчик, профессионал, австриец по национальности. Работал на Германию и Гитлера. За деньги работал. Разведчик Лоуренс работал на Великобританию и Черчилля. Разведчик Рихард Зорге, немец по национальности, работал на советскую секретную службу. Почему же я — преступник? Ведь наша профессия — особая профессия.

Бутылка виски опустела. Мы перешли с ним на «ты».

— Отто, я обещаю, что когда-нибудь напишу о тебе правду, — пообещал я. — Одна просьба: никому пока не рассказывай о нашей встрече.

Я улетал из Испании рано утром. Почти месяц пропутешествовал по этой сказочной стране. Самолет легко оторвался от бетонной дорожки и потом долго летел над Пиренеями… А они проплывали под крылом самолета, величественные, покрытые белыми шапками вечного снега.

— Молодец, — прокомментировал мой краткий рассказ о поездке Лев Николаевич Толкунов. — Молодец, что не пошел на прием к Франко, это был бы скандал. А вот в отношении Скорцени — это ты дал маху. Прошляпить такую сенсацию!

Если бы он тогда знал! Главный редактор сразу же засадил меня за составление памятной записки для ЦК. Копия ее сохранилась у меня до сих пор. «В Испании, — начиналась она, — все более настойчиво пробивает себе дорогу идея о развитии торговых и об установлении дипломатических отношений с Советским Союзом. Эти пожелания высказываются открыто не только деловыми и коммерческими кругами, непосредственно заинтересованными в советском рынке, но и некоторыми крупными чиновниками, входящими в нынешнее правительство, не говоря уже о министре иностранных дел Испании Лопесе Браво, которого считают инициатором диалога с Востоком…»

Главного редактора «Известий» похвалили в ЦК КПСС. Еще больше отблагодарил он меня. Во-первых, в экстренном порядке были опубликованы в «Известиях» три моих очерка, которые широко перепечатали за Пиренеями в разных газетах и снабдили добрыми комментариями. Во-вторых, Лев Николаевич нашел «третий путь» ухода из КГБ. Однажды он вызвал меня в кабинет.

— Ты действительно хочешь стать «чистым» журналистом?

— Да. Но из этой затеи ничего не выйдет, Лев Николаевич.

— Тогда слушай.

Он снял трубку «кремлевки» и набрал какой-то четырехзначный номер.

— Юрий Владимирович, здравствуй. Ты помнишь, я тебе говорил о Колосове? Так отдаешь его мне? А то ведь погубите талантливого журналиста. Что? Конечно, конечно, поможем с кадрами. Спасибо, до встречи.

Мой главный был хорошим другом Председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова. Через неделю меня уволили в запас «по состоянию здоровья». Так я ушел из внешней разведки. Нет, я не жалею. Но с благодарностью вспоминаю годы, проведенные в разведке.

Глава X

ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ…

Так звучит на русском языке популярное французское изречение. А произнес эти загадочные слова — «Cherchez la femme!», как утверждает историческая хроника, французский король Франциск I, взошедший на престол в 1515 году. Фраза сия была высказана в гневе, ибо накануне очередного кровопролитного сражения из войска его величества бесследно пропал один из самых верноподданнейших генералов. Как потом выяснилось, сбежал он, соблазненный какой-то потрясающей красавицей, вроде бы даже подосланной из вражеского стана.