Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста
Шрифт:
Франсиско не очень сопротивлялся, когда я высказал горячее желание искупаться.
— Смотри, Леонид, не превратись в белого медведя, — пошутил он. — Температура воды не выше четырнадцати. Но желание гостя — закон для нас, испанцев. Ты купайся, а я пока открою бутылку коньяка и сфотографирую тебя на память.
Море было ласковым и очень холодным. Вылез на берег, стуча зубами, и сразу же опрокинул наполненный до краев бумажный стаканчик знаменитого испанского коньяка «Фундадор». Стало теплее. Франсиско растер меня мохнатым полотенцем.
— Загадочный народ вы, русские, — только и сказал он.
Я увидел свою «купающуюся» фотографию в одной из испанских
В беседе со мной политический обозреватель барселонской газеты «Вангуардия эспаньола» Дель Арко пытался приуменьшить опасность, вытекающую из факта нахождения на испанской территории американских бомбардировщиков с атомными бомбами. «Да, на нашей территории имеется кое-какой иностранный военный потенциал и материальная часть», — говорил он меланхолично. «Но эта материальная часть теряет атомные бомбы, — заметил я. — Об этом всегда напоминает Паломарес! Бомбы, упавшие около Паломареса, могли взорваться. А кто может гарантировать, что еще один из американских бомбардировщиков не потеряет их вновь? Такая возможность отнюдь не исключается, так же как не исключается возможность для Испании быть втянутой США в авантюры на Средиземноморье…»
А тогда, не подозревая, что Франсиско уже провел одно «активное мероприятие», я рванул в рыбный ресторан обедать, потому что, как сказал мой гид, в Паломаресе готовят удивительный «сопе де песка», то есть рыбный суп. В Италии его называют «дзуппа ди пеше». Но, так же как и спагетти, итальянская уха имеет множество вариаций. Можно откушать «дзуппу» только из мидий с разными приправами, можно только из осьминога, а можно из целой гаммы даров моря, включая и разнообразные сорта рыб. Бульон чаще всего разбавляют концентрированным томатным соком, и тогда он приобретает цвет революционного знамени, а иногда он бывает совсем прозрачным.
Прежде чем приступить к дегустации «сопе де песка» в Паломаресе, мы с Франсиско приняли аперитив в виде анисовой водки — «Анис дель Моно». Затем мы набросились на свежие, только что привезенные устрицы. В ресторанчике они стоили, прямо скажем, недорого. Раскрываешь раковину, берешь разрезанный лимон, капаешь на это еще вроде бы живое существо, а потом глотаешь его со створки, не жуя. Обалденное ощущение! Правда, в Италии я однажды был наказан за свое чревоугодие. Наглотавшись устриц прямо на рыбном базаре города Бари, я схватил вирусный гепатит. Но меня вылечил удивительный итальянский доктор Дарио Спаллоне. Он был, кстати, личным врачом двух генеральных секретарей Компартии — Пальмиро Тольятти
Откушав устриц, которые запивали хересом, мы приступили к дегустации «шашлыка» из королевских креветок. Замаринованные в белом вине и присыпанные экзотическими травками, они насаживаются на тонкие шампуры и жарятся на углях, обрызгиваемые белым вином. Такого нежного и потрясающего «шашлыка» я больше нигде не вкушал. Ну а потом — мороженое с кусочками ананаса и чашечка крепчайшего кофе с заключительной рюмкой уже французского «Мартеля». Кто-то опустил монету в музыкальный автомат, и понеслись, именно понеслись бешеным ритмом переборы гитар под звуки кастаньет.
— Это — фламенко, — спокойно отреагировал Франсиско. — А его нужно слушать и смотреть, вернее, смотреть и слушать в Гранаде, хотя можно и в Севилье, где оно вроде бы и родилось.
Помните романс «От Севильи до Гренады в тихом сумраке ночей раздаются серенады, раздается звон мечей…»? В общем, все правильно, ибо серенады повсюду, а вот уникальная сталь в мечах, кинжалах и ножах — это только в Толедо. Она уникальна, и один бандитский ножичек «оттуда» хранится до сих пор в моей коллекции.
В Севилью мы с Франсиско попали, путешествуя по земле Андалусии, воспетой великим Лоркой. А земля эта началась неожиданно. В городе Сьерра-Морена большой придорожный щит оповещал путника о прибытии в андалусский край. С перевала открылись красивейшие земли, аккуратно прореженные уходящими за горизонт колоннами изумрудных оливковых деревьев. На берегах Гвадалквивира их сменили осенние сады и щедрые огородные плантации. На территории Андалусии могут свободно уместиться Бельгия с Данией, и живет здесь значительная часть испанского населения. В общем, это сельскохозяйственный, неиндустриальный край, довольно отсталый, ну вроде как Сицилия у Италии, этакая экономическая и политическая «золушка».
Севилья — красивейший город Испании и самый красивый в Андалусии, хотя не сразу улавливаешь биение его пульса. Кажется, что здесь царит вечный праздник. В характере севильцев слилось благородство и легкое лукавство, они всегда расположены к веселью. Но проходит еще несколько часов после первых контактов — и чувствуешь, что здесь бушуют и политические страсти. В кафе, где меня на некоторое время оставил Франсиско, группа севильцев громко поносила, насколько я понял, правящую верхушку, которая ничего не хочет делать для экономического возрождения края и ликвидации безработицы, особенно тяжелой среди сельскохозяйственных рабочих. «Митингуешь? — Франсиско внимательно поглядел на меня, ибо я пересел поближе к возмущенным завсегдатаям кафе. — Нечего тут разводить коммунистическую пропаганду. Едем в Гранаду. Там сегодня праздник фламенко».
Гранада лежит в плодородной долине у подножия величественного горного массива Сьерра-Невада. Город увенчан акрополем — знаменитой Альгамброй, сохранившейся еще со времен древней мавританской цивилизации. Живописные сады с огромным множеством весело журчащих ручьев, роскошные дворцы, пришедшие из прошлых столетий. А в двадцати километрах от Гранады — скромная, пыльная деревушка с мировой славой Фуэнте-Вакерос. Здесь родился Федерико Гарсия Лорка, о котором Пабло Неруда сказал: «…Какой поэт! Я не встречал больше ни в ком такого сочетания блистательного остроумия, таланта, крылатого сердца и блеска под стать хрустальному водопаду».