Соблазненные луной
Шрифт:
Сиун попыталась было просить пощады у Риса, но, протянув к нему руку, она выгнулась вверх и открыла груди. Никогда и ни за что я не хотела бы нарваться на взгляд, которым ответил ей Рис.
– Помнишь, что ты заставляла меня с ними делать? – спросил он голосом, способным поджечь стены.
– Нет, – сказала она, и протянула к нему жуткую руку, и открыла жуткий рот, и взмолилась о пощаде.
– А я помню, – выронил Рис, и клинок мелькнул молнией. Спина под мечом хрустнула, как пластик, и я поняла, что скелет Сиун, каким бы он ни был, явно отличался от скелета сидхе. Но
Рис рубил гоблинку будто дерево, но дерево дать сдачи не может, а вот гоблин... Черная нога со шпорами размером с хороший кинжал прорезала халат Риса и задела кожу. Второй удар распорол ему бок, и страж остановился, зажав рану рукой.
Китто подскочил и ударил пока еще чистым серебряным клинком по ноге раньше, чем она успела еще раз достать Риса. Он отсек ногу одним ударом, она отлетела на ковер. Дойл отставил меня подальше, и я охотно подчинилась.
Холод шагнул вперед – наверное, чтобы присоединиться к схватке. Дойл преградил ему дорогу ножнами от меча Риса. Он дважды качнул головой, и Холод остался стоять с нами, схватившись рукой за запястье другой руки, словно иначе не мог удержать себя от желания помочь Рису и Китто.
Китто безумно, пронзительно кричал. Это был, наверное, боевой клич, но клич проклятых, отверженных и искалеченных, восставших против господ. У меня от него волосы поднялись дыбом; я прижалась к Дойлу. Страж молча меня обнял, не отрывая глаз от схватки.
Рис шагнул в сторону и прислонился к стене, занявшись своей раной; с меча капала кровь. Халат спереди промок от крови Сиун и его собственной. Кровавые брызги алели на его щеках и волосах. Усталым он не выглядел, он просто прекратил бой. Может, рана оказалась серьезной?
Китто нападал на гоблинку один – колол, рубил и резал, отсекая от нее по кусочку. Она пыталась защитить голову, пригнув ее под грудь совершенно нечеловеческим образом, – но Китто рассек череп, взметнув фонтаном мозги и кровь. И все же она оставалась жива.
Китто был покрыт кровью и ошметками плоти с ног до головы. Глаза казались невероятно синими, они горели синим огнем на кровавой маске, в которую превратилось лицо.
Рис не отходил от стены. Он наверняка был слишком сильно ранен. Я шагнула к нему, но Дойл меня удержал, качнув головой.
– Тогда нам надо помочь Китто, – сказала я.
Дойл еще раз качнул головой, всем лицом выразив запрет. Я схватила его за руку:
– Почему?
Китто сражался с вооруженными кинжалами-шпорами ногами, которые били и хлестали по нему, даже отрезанные от тела. Гоблинка была по-прежнему опасна.
В первый раз я пожалела, что Дойл стоит без рубашки – я бы сейчас хорошенько его встряхнула за ворот.
– Она его искалечит!
Дойл заключил меня в объятия, и это меня только возмутило.
– Пусти меня!
Он наклонился и прошептал мне прямо на ухо:
– Это должен сделать Китто, Мерри. Не мешай ему.
Я ничего не понимала. Убить ее клялся Рис, не Китто. Я взглянула на Риса – он стоял в бездействии и смотрел на Китто. И тут я вспомнила. Когда неожиданно для всех проявилась моя первая рука власти, Дойл вынудил меня убить ту злосчастную
Китто вопил, пока у него не сорвался голос. Он рубил гоблинку, пока руки не перестали подниматься, потом упал на колени на пропитанный кровью ковер, хватая воздух ртом так громко, что почти заглушал тонкий писк, издаваемый Сиун.
Рис посмотрел на Дойла, и тот кивнул. Рис оторвался от стены и, по широкой дуге обогнув то, что осталось от гоблинки, подошел к Китто. Он встал на колени прямо в кровь и обнял Китто. Мне стало интересно, шепнул ли он Китто те же ритуальные слова, которые в свое время сказал мне Дойл.
Рис поднялся на ноги, отсалютовал Китто собственным окровавленным мечом и повернулся к Сиун.
– Вы ее в кашу изрубили, – сказал Кураг, – но убить вы ее не убьете.
Рис держал меч в опущенной руке. Другую руку он протянул к торчавшему из зеркала обрубку, коснулся одним пальцем мохнатой спины и чистым, звенящим голосом произнес всего одно слово.
– Умри, – сказал он.
И тело перестало двигаться. Отрубленные конечности замерли на полу. Рис будто нажал на кнопку. "Умри", – сказал он, и она умерла.
Дойл присвистнул, а я на несколько секунд перестала дышать. Сидхе не могут убивать прикосновением и словом. Наша магия так не действует!
– Благослови нас Консорт, – прошептал Холод.
Молодые гоблины приглушенно сыпали проклятиями, но голос Курага, когда он наконец заговорил, прозвучал устало:
– В последний раз я видел это еще до нашей последней великой войны, белый рыцарь.
Рис в заляпанном кровью махровом халате взглянул на царя и сказал:
– А почему, ты полагаешь, гоблины ее едва не выиграли?
Его лицо, его поза были для меня совершенно непривычными. Он как будто стал занимать больше места, чем мог физически; он показался вдруг выше потолка комнаты, на миг заполнил собой все окружающее пространство. Сам воздух будто стал магией Риса.
Но этот миг прошел, и я снова смогла дышать – и воздух был сладок и прохладен, много лучше, чем мгновением раньше. Я прислонилась к Дойлу, мне нужна была поддержка. Минуту назад я злилась на него за то, что он оставил Китто в бою одного, – теперь я льнула к нему. Наверное, мне нужно было прильнуть хоть к кому-то. Мне было необходимо прикосновение чьих-то рук, чья-то близость.