Собрание сочинений (Том 2)
Шрифт:
Решение пришло неожиданно, именно тогда, когда мальчик смотрел в окно. Распахнув его створки, Лёшка вылез на крышу. Затем потащил пулемёт. Пулемёт оказался чертовски тяжёлым. Он упирался, словно живой, цеплялся металлическим щитом за оконную раму и никак не хотел вылезать наружу. А потом, когда наконец пулемёт оказался на крыше, он вдруг по наклонной поверхности стремительно потянул мальчика за собой, и Лёшка едва не свалился на улицу.
Отдышавшись, мальчик перетащил пулемёт на противоположный скат крыши - решил сбросить его во двор в снежные кучи. Царапнув по водосточному жёлобу, пулемёт
Затем мальчик направился к водосточной трубе. Попробовав ногой, надёжно ли, Лёшка решил спускаться. Сползал осторожно, придерживался за костыли, вбитые в стены. Когда до земли осталось метра два, в трубе что-то загрохотало. Это сорвались ледышки. Лёшка вздрогнул, опустил руки и шлёпнулся в снег.
В это время Животов снова поднимался по чердачной лестнице. Если бы Лёшка остался на крыше, он бы увидел такую картину. Открыв чердачную дверь, Животов направился к пулемёту. Однако, сделав несколько шагов, околоточный остановился. Привстал на цыпочки, вытянул шею. Потом, словно кто подбросил его пружиной, ринулся к ящикам. Не веря своим глазам, пошарил руками. Выпрямился, замер. Крутанул головой влево, вправо. И вдруг, подхватив полы шинели, бросился назад к выходу. На лестнице громыхнуло человеческое тело, с шумом ударила дверь, скрипнула - и опять всё замерло.
Животов не вернулся в аптеку. Трусливо озираясь по сторонам, он выскочил на улицу и побежал по ней с такой прытью, словно за ним гналось само привидение. Он задыхался от быстрого бега, скользил, падал, опять поднимался и снова бежал, бежал и бежал...
Покрутившись немного у пулемёта, Лёшка вошёл в аптеку. Золотушкин не заметил исчезновения мальчика. Он просидел до полуночи в своей комнате: видимо, ожидал Животова. Потом вышел, проверил двери, перекрестился и отправился спать.
Когда Золотушкин забылся в тревожном сне, Лёшка снова вышел на улицу. Он вытащил пулемёт из сугроба, вкатил его в кухню. Затем поднял крышку подпола и осторожно спустил его вниз. Откатив пулемёт в дальний угол, поближе к гранате и пистолету, Лёшка заставил его пустыми ящиками и сверху прикрыл рогожей.
Спал в эту ночь мальчик на редкость крепко, как солдат, уставший в походе.
ПОПАЛСЯ
Пулемёт, пистолет, граната - целое богатство у Лёшки в аптечном подполе.
На следующий день Золотушкин аптеку не открывал. Сказавшись больным, закрылся на ключ в своей комнате. А Лёшка снова бегал по городу, слышал опять стрельбу, видел, как продолжали арестовывать генералов и важных царских чиновников. "А что, если арестовать Животова?" - подумал Лёшка.
Вернувшись домой, Лёшка спустился в подпол, достал "Смит и Вессон" и гранату. Покрутил в руках пистолет, повертел барабан с патронами, несколько раз взвёл и осторожно спустил курок, потом засунул пистолет поглубже в карман.
Прежде всего мальчик помчался к полицейскому участку. Но тот оказался закрытым. "Ладно, приду попозже", - решил Лёшка. Но и позже участок не открывали. Тогда мальчик принялся разыскивать околоточного на улицах. Исходил соседние переулки, дошёл до самой Невы, опять караулил рядом с участком - Животов не появлялся.
Лёшка промёрз, собирался возвращаться домой и вдруг вспомнил про дом генерала
– Ты что?
– спросила Дарья.
– Снова лекарства?
– Нет. Мне к генералу.
– К генералу?! Зачем же тебе генерал?
– Нужен, - ответил Лёшка и почувствовал, что краснеет.
– Так генерала ведь нет, - ответила Дарья.
– Генерал на войне. А зачем тебе генерал?
Ух, уж эта Дарья! До всего-то ей дело!
Лёшка ничего не ответил, хотел уйти.
– Постой, - сказала прислуга.
– Пошли, покормлю.
– И снова взялась за своё: - Ох, ох, сиротинушка ты моя, похудал, обтрепался. Ты не ходи, сиди дома. Стрельба, не ровён час подстрелят на улице. Ох, ох, и чего на белом свете творится!
Простившись с Дарьей, Лёшка снова принялся искать Животова. Снова топтался и мёрз на разных улицах. Снова ходил к Неве и к участку. Околоточный исчез, словно под лёд провалился.
Раздосадованный неудачей, Лёшка понуро брёл по какому-то переулку... Переулок был тихий с рядами невысоких двухэтажных домов, с каменными заборами и подворотнями. Кругом ни души. И вдруг - Лёшка даже не поверил своим глазам - в переулок свернул генерал! Мальчик взглянул - длинная пушистая борода, широкие золотые лампасы, рукава с узорчатыми нашивками. "Важный, должно быть, генерал", - сообразил Лёшка. Сердце забилось, рука потянулась к "Смит и Вессону". Пропустив перед собой генерала, он выхватил пистолет.
– Руки вверх!
– скомандовал Лёшка.
Тот вздрогнул, обернулся. Увидев направленный на него пистолет, он поспешно вытянул руки. Потом рассмотрел мальчика опустил руки и закричал:
– Ты что же, поганец, - пугать честной народ?! Вот я тебе!
– Руки вверх!
– снова закричал Лёшка.
– Вперёд!
Поняв, что мальчик не шутит, старик подчинился, тревожно оглядываясь на пистолет и гранату. "А, попался!
– злорадствовал Лёшка.
– Иди, иди".
Не прошли они и двадцати шагов, как со всех сторон стали сбегаться мальчишки.
– Генерала ведут!
– закричали они. Генерала ведут!
– Ух ты, Лёшка аптекарский!..
– Глянь, глянь, с пистолетом!..
– Это же Пахомыч!
– выкрикнул кто-то.
– Из гостиницы "Европейская". Куда ты его, Лёшка?
Мальчик не ответил, подумал: какой ещё Пахомыч, какая гостиница?
На улице стали появляться взрослые люди. Собиралась толпа. "Генерал" осмелел: остановился, повернулся к Лёшке, схватил за ухо.
– Ты что же, стервец, шутки шутить!
Лёшка от боли взвизгнул, дёрнулся и нажал на пистолетный крючок. "Смит и Вессон" выстрелил.
Люди отпрянули, мальчишки бросились наутёк. А Пахомыч бухнулся на четвереньки и, загребая бородой снег, пополз к подворотне.
– Руки вверх! Руки вверх!
– исступлённо выкрикивал Лёшка и шёл за ним следом.
Выстрел всколыхнул переулочную тишину. Стали сбегаться новые люди, вернулись мальчишки. Лёшка поднял глаза и увидел бежавших к нему вооружённых людей.
– Что за шум?
– закричал один из них, пожилой рабочий в потёртой куртке.
Толпа загудела.
– Человека убили, - проговорил кто-то.