Собрание сочинений в 10 томах. Том 9
Шрифт:
— Господи! — с отчаянием вскричал Ян. — Как ты можешь спрашивать меня об этом, жена? Разве ты не знаешь, что потерять Ральфа для меня то же самое, что лишиться правой руки?… Я хотел бы, чтобы он навсегда остался с нами и взял бы все, что у нас есть, не исключая и Сузи. Но как это сделать — я не придумаю.
— Очень просто: Ральф останется с нами и женится на Сузи, и их счастье будет нашим счастьем.
— А как же нам быть с шотландцами, которые приедут за ним? — спросил Ян, начиная сдаваться.
— Предоставь мне видеться с ними, а ты и Ральф отправляйтесь завтра со скотом на зимнюю стоянку.
— Хорошо, — весело сказал Ян, — я согласен. Ты это отлично придумала, жена. Богу известно, как трудно было бы мне расстаться с Ральфом; я думаю, труднее, чем самой Сузи, потому что у молодых людей горе проходит, а старых оно сводит в могилу… Ну, дети, подойдите ко мне, я благословлю вас.
Да благословит вас Господь Бог, как благословляю я… Вы оба одинаково мне милы и дороги… Пошли вам Господь долгую, безмятежную и счастливую жизнь!
После этих слов он крепко обнял и поцеловал счастливую парочку.
Я плакала от умиления и потом, в свою очередь, благословила дорогих детей.
IV Прибытие англичан. — Грех фроу Ботмар. — Подвиг Сузи.
Через три дня после того как Ян и Ральф отправились со скотом на зимнее пастбище, прибыли шотландцы в сопровождении переводчика и нескольких кафров в качестве проводников. По первому взгляду я догадалась, кто из прибывших лорд, а кто — законовед. Один из них был высокий красивый мужчина с благородным лицом, очень похожим на лицо Ральфа, а другой — противный, приземистый, рыжий, с громадными очками на носу и весь в веснушках. Первый действительно оказался лордом, а второй — адвокатом.
Я вежливо пригласила их в нашу лучшую комнату, приказала подать закуску и велела Сузи сварить кофе.
Лорд и законовед долго шаркали перед нами ногами по полу и несли что-то на своем отвратительном языке, который я, благодарение Богу, до сих пор не понимаю. Сузи понимала их, но как умная девочка не показывала вида. Переводчик пересказывал нам все, что говорили англичане, а им — что говорили мы.
Гости объявили, что приехали по очень важному делу, но я ответила, что у нас, у буров, не принято говорить о делах, пока мы не выполним долга гостеприимства.
Лорд все время не сводил глаз с Сузи, поднял платок, который она уронила, и вообще любезничал с ней так, точно она была какой-нибудь леди. А что касается законоведа (право, я готова была разорвать его на куски — до того он был мне противен), то он все ерзал в кресле и, точно кошка, обнюхивал воздух, кидая на меня самые ядовитые взгляды. Должно быть, он смекнул, что я его враг и что ему не сладить со мной, несмотря на все его крючкотворство. Я сидела совершенно спокойная внешне, хотя в душе у меня кипела буря. Во время закуски и кофе я заметила, что лорд ест и пьет точь-в-точь как Ральф. Это еще больше утвердило мою уверенность, что они близкие родственники.
Когда было убрано со стола, я велела Сузи идти спать (было уже довольно поздно). Она исполнила это очень неохотно, так как знала, зачем приехали гости, и желала бы участвовать в нашей беседе.
После ее ухода я села так, чтобы свечи освещали не мое лицо, а лица гостей; это необходимая предосторожность для людей, собравшихся лгать и вместе с тем читать на лицах тех, кому они будут лгать, какое на них производит впечатление вранье.
— Теперь я к вашим услугам, господа, — сказала я, когда мы уселись.
Разговор, конечно, велся через переводчика.
— Вы госпожа Ботмар? — спросил законовед.
Я молча поклонилась.
— А где ваш муж, Ян Ботмар?
— Где-нибудь в поле, но где именно — не знаю.
— Когда же он вернется?
— Месяца через два, а то и через три.
Законовед, потолковав на своем языке с лордом, продолжал:
— Не живет ли у вас в доме молодой англичанин по имени Ральф Макензи?
— У нас живет Ральф Кензи, а не Макензи.
— А где он?
— С мужем в поле.
— Вы можете послать отыскать его?
— Нет, поле слишком велико. Если вы желаете видеть его, то вам придется подождать, пока он сам возвратится.
— А когда он вернется?
— Я уже сказала, что месяца через два или три.
Гости опять принялись совещаться на противном английском языке, затем последовал новый вопрос рыжего очконосца:
— Был ли Ральф Макензи, или Кензи, на корабле «Индия», который потерпел крушение в тысяча восемьсот двадцать четвертом году?
— Господи! — воскликнула я, начиная выходить из терпения. — Разве я какая-нибудь несчастная кафрянка, которую обвинили в краже и допрашивают как на суде? Говорите сразу, что вам от меня нужно?
Адвокат пожал плечами и достал из своего портфеля бумагу, которую переводчик и прочитал мне. В этой бумаге были написаны имена всех пассажиров, плывших на погибшем у наших берегов в тысяча восемьсот двадцать четвертом году корабле «Индия», севших на него в далеком городе, который, насколько помню, кажется, называется Бомбеем. Между этими пассажирами значились лорд и леди Глентирк с сыном, достопочтенным Ральфом Макензи, девяти лет. (Странные эти англичане: девятилетнего ребенка уже величают «достопочтенным»!) Затем следовали показания двух пассажиров, оставшихся в живых после крушения и утверждавших, что они видели, как леди Глентирк и ее сын благополучно достигли берега на лодке, которая была спущена с разбитого корабля. Потом мне еще прочитали вырезку из одной английской газеты, издающейся в Капштадте. Это была небольшая заметка под заглавием: «Странная морская история», напечатанная года два назад. В этой заметке рассказывалось, только с некоторыми неточностями, о спасении Ральфа от кораблекрушения и от смерти в пустыне и говорилось, что он до сих пор живет в Транскее, на ферме бура Яна Ботмара.
Я думаю, что эта заметка была написана нашим бывшим учителем; больше некому было сделать это.
Когда чтение закончилось, законовед сказал, что в Англии уверены, что лорд Глентирк утонул в море (как оно и было на самом деле), а его жена и сын погибли вместе с другими пассажирами у самого берега, до которого хотели добраться в лодке. Так, по крайней мере, донесли те, которые были посланы английским правительством в нашу страну для наведения справок. Вследствие этого все владения и титулы лорда Глентирка перешли к его младшему брату, который и пользовался ими целых восемь лет, то есть до самой своей смерти. Но за год до нее кто-то прислал ему «Странную морскую историю», и он очень расстроился, хотя и был уверен, что это простая выдумка, каких, говорят, немало бывает в газетах. Сначала он хотел было разузнать, нет ли и в самом деле доли правды в этой истории, но затем оставил это намерение, вероятно потому, что ему мало было бы пользы от этого. Когда же у него открылась под ногами могила и ему более не нужны были его титулы, земли и богатства, он сознался во всем своему сыну и адвокату, которые теперь сидели со мной, и поручил им узнать правду насчет его племянника Ральфа, и если он найдется, то восстановить все его права.