Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
Пятница, 27 июля. Поутру в 10 часов, заехав к Герцу и осмотрев свою квартиру, выехал из Митавы. Обедали в Экау и, выехав в 6 часов после обеда, приехали в 10 в Бальдоны. Отужинав, лег спать благополучно.
Суббота, 28 июля. Поутру принял ванну в 21-й раз, и весь день убирались в Митаву. Но как Шенфогель сюда, конечно, будет, чтобы воротиться на моем коште в Петербург, то я просил хозяина моего вручить ему, тотчас по приезде его, мое письмо, с которого при сем прилагаю копию. Он великий мерзавец и недостоин никакого уважения. Всех более одолжил меня молодой доктор Штендер, ибо он не допустил меня до гнилой горячки и отдал меня на руки Герцу.
Monsieur! Comme suivant les sentiments d'un medecin, a qui j'ai donne toute ma confiance, je dois faire l`usage des eaux, et comme de 1'autre cota vous m'avez trop neglige, pour que je puisse compter sur vous a l'avenir, car, au lieu de passer les premiers huit jours avec moi pour voir 1'effet des bains, vous m'avez abandonne d'abord pour vos petites affaires de commerce, je vous fais savoir par ces lignes que je quitte Baldonen et que je ne me chargerai d'aucune maniere de votre retour
1
Милостивый государь! Следуя предписанию доктора, которому я вполне доверяюсь, я должен буду пользоваться водами. Так как, с другой стороны, вы слишком мало заботились обо мне, чтобы я мог на вас рассчитывать в будущем, ибо, вместо того чтобы провести со мною первые восемь дней для наблюдения за действием бань, вы покинули меня ради ваших коммерческих дел, — то я даю вам знать этими строками, что я оставляю Бальдонен и не похлопочу нимало о вашем возвращении в Петербург. Вы совершенно свободны и можете предпринять все, что вам угодно, так как я взял другого доктора, который, надеюсь, будет, более честен в отношении ко мне (франц.).
Baldonen, le 7 Aout, 1789.
Воскресенье, 29 июля. Встав поутру очень рано, стали собираться к отъезду и выехали в 8-м часу, заплатя Брикману за месяц за все, то есть за квартиру, за лошадей и прочее, сорок талеров. Не доезжая с полмили до Экау, переломилась у коляски задняя ось. Находящиеся со мною люди так искусно подделали другую, что она довезла нас до Митавы. В Экау обедали. После обеда ехали преглубокими песками и насилу в 12 часов дотащились до Митавы, где стали на квартире у ревизора Шульца. Жена его приняла меня весьма учтиво; итак, я в сем доме расположился.
Понедельник, 30 июля. Поутру был у меня доктор Герц, который присоветовал мне принять Генишев чай. Обедал я из трактира от Герцеля на три персоны. После обеда, в 6 часов, приходил доктор Герц и дал мне рвотное, которое довольно меня помучило. Потом Герц своими руками мазал мне всю левую сторону, и я заснул крепко.
Вторник, 31 июля. Утомясь от рвоты, спал я до 6 часов утра покойно. Весь день продолжал принимать антимониальные капли и обкладывать всю левую сторону шпанскими мухами. Ввечеру приехал хозяин домой из бальдонского межеванья.
Среда, 1 августа. Проспав ночь худо от натянутых шпанскими мухами пузырей, проснулся рано. Доктор Герц велел сегодняшний день также принимать капли и носить шпанские мухи. После обеда доктор мой возил меня в своем экипаже прогуливаться. Возвратясь с прогулки, нашел я у хозяина одного шестидесятилетнего курляндца, которого мой доктор точно от моей болезни вылечил. У него левая рука так здорова стала, как правая. Отужинав, лег я спать.
Пятница, 3 августа. Поутру раны от шпанских мух не допустили меня встать с постели, и я весь день лежал. После обеда хозяйка привела ко мне г-жу Важиганскую, вдовствующую секретаршу, живущую против моих окон. Она сидела у меня весь вечер. Потом был доктор Герц и уверял надеждою выздоровления.
Суббота, 4 августа. Встав рано, принял я лекарство, которое действовало хорошо. Был у меня доктор Герц; хозяйка раза три посещала. Целый день лежал, стоная от ран, причиненных шпанскими мухами. В обед было позволено мясное, но в ужин опять молочное. После обеда доктор Герц приводил ко мне славного митавского декламатора, секретаря Биркеля, который
Воскресенье, 5 августа. Ночь проспал сносно; не мог, однако ж, стать на ноги от ран, почему надобно будет пролежать целый день в постеле. После обеда была у меня пасторша, г. Жульяни, которая сходством своим с сестрою Марфою Ивановною меня и Теодору удивила. Был Герцель, а наконец доктор перевязывал раны.
Понедельник, 6 августа. Ночь спал спокойно. Проснувшись, мог стать на ноги. Был доктор Герц. После обеда принимал я в первый раз анимальную баню. Был у меня Биркель. Хозяйка и г-жа Жульяни, смотря, как я принимал баню, слушали мою немецкую комедию, читанную Биркелем.
Вторник, 7 августа. Поутру был у меня доктор Герц и нашел за нужное, чтобы я ввечеру принял рвотное. Был у меня поручик Малер. После обеда был у меня Солей, почтовый комиссар, Шульц и поручик Малер. В 6 часов принял я рвотное и страдал до полуночи: тоска была смертельная. Доктор Герц не отходил от меня и присутствием своим весьма облегчал мое страдание. Признаюсь, что Герц редкий человек и великий медик. Он никогда не обещает того, чего сделать не может; а мне обещал всеконечно меня вылечить, но только с тем, чтоб я держался правила моего: исполнять его предписания. Он, видя меня страждущего, божился, что сие самое мучение весьма для моей болезни полезно и что он возвратил язык одной параличной женщине посредством сего рвотного. «Если бы, — говорил он, — с самого начала доктора не имели для вас подлого снисхождения (ибо подлее быть не может, как то, от коего вред здоровью происходит), то бы вы четыре уже года были здоровы. Я никак не боюсь вас прогневать, настоя твердо в том, что по совести нахожу необходимо нужным. Если же вы никак слушаться меня не захотите, то я лечить вас перестану, ибо когда вы сделали мне величайшую доверенность, какую только человек другому сделать может, а именно вверили мне жизнь и здоровье свое, то я, как честный человек, должен отвечать сей доверенности, не обременяя вас ненужными лекарствами и не похлебствуя сам уклонением от нужных врачеваний».
Среда, 8 августа. Поутру встал хотя слаб, однако довольно свеж. Были у меня доктор Герц, поручик Малер и священник; после обеда Вегнер с женою, баронесса Таубе, камер-юнкерша Трейден и фрейлина Фитингоф. Сии три дамы, мои соседки, зная, что я болен, из одного сострадания пришли навестить меня, ибо я ни одну из них в лицо не видывал. Была у меня г-жа Жульяни; потом доктор Герц водил меня в капельную баню, которую я без малейшего крика и роптания вытерпел. Некоторые из гостей моих имели любопытство прийти ко мне в сарай, дабы видеть, как выношу я капельную баню. Вечер провели у меня Биркель и Малер.
Пятница, 10 августа. Поутру, проснувшись, принимал обыкновенные антимониальные пилюли и капельную баню. Поутру был у меня поручик Малер, а после обеда он же, почтмейстер Кригер и поверенный в делах Гоберг. Ходил с докторам к мяснику, который, по какому-то недоразумению, вместо быка убил свинью; итак, я лечил руку, а не ногу. Возвратясь домой и отужинав, лег я спать благополучно.
Суббота, 11 августа. После обеда ходил я с доктором к мяснику, который, не по примеру своих товарищей, человек с сантиментами и много читал. Он принял меня так, как сострадательный человек должен принять больного: дал мне комнату, где положен я был на постелю, и вся левая сторона обкладена была кишками лишь только убитого быка. Сия баня продолжалась с полчаса; потом возвратился я домой благополучно.
Воскресенье, 12 августа. Поутру принимал я железную баню. Был у меня доктор Герц, водил меня в капельную баню, из которой вышед и надев кафтан, ходил я с визитам к баронессе Таубе; потом прогуливался по улице с хозяйкою и фрейлиною Фитингоф. Возвратясь домой, терся спиртами и мазями и лег спать благополучно.
Понедельник, 13 августа. Поутру получил письма из Белоруссии, Москвы и Петербурга; принимал железно-серную баню, а после обеда капельную. Оттуда ходил к мяснику, где принимал анимальную баню: держал руку в свинье, лишь только убитой; потом был с визитом у баронессы Таубе. Весь день принимал обыкновенные лекарства.