Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
Так, мой свет, чтоб с голоду его уморить? Не сделаю я того.
Мама, есть еще блины?
Есть, дитятко. Однако поучись еще, так и дам блинки.
Ну (берет книгу),
Ну еще прочитай.
Да не дура ль ты, ведь видишь, что тут написано, чтоб дать покой? А она свое мелет.
Ну, ладно, перестань же, умница моя дорогая.
Как перестать? Не успел книги в руки взять, — она и перестать велит. Уже как я примусь, так у меня не так пойдет. Забудешь уже прихотливить.
Коли тебя слушать, так и дитя уморим. Кушай, дитятко, не смотри на него. Возьми-тка посмотри, блинок-та какой хороший.
Будет. Уже выучен таким манером. А по-моему, таки бы я прутом да и дубину снес — вот такой был.
Покушай, свет мой. Ну я велю еще принести. (Умакав в масло.)
Да помажь более. Экая она — масла жалеет.
Изволь, мой батюшка, я ничего для тебя, мой свет, не жалею.
Помазал бы дубиной по спине. (Громко.) Смотри — его снова рвать станет.
Ата, батька свет, Христос с ним. К чему такие слова — ведь так изурочить можно. (Крестит Иванушку.) Ангел хранитель с тобою.
Читай же, а не то так худо будет.
Экой проказник какой. Он и ушел. Да пускай погуляет — час ему добрый.
Однако, Улитушка душенька, мы много воли нашему Иванушке даем.
И-и, душенька. Ведь еще ребячье дело. Теперь-то ему и повеселиться, а уже как в службу пойдет, так и все его
Да как же его на службу отпустить? Детине 20 лет, а грамоты еще не знает.
Так, мой свет, грамоте... Так что ж в том диковинки — лишь бы был жив — бог с ним.
Да кто о том говорит, ведь и я желаю ему здоровья. Да только надобно, чтоб не был дурак.
Небось будет хорош, Христос с ним.
А я так опасаюсь, чтоб от неги твоей не был бы негодницей.
Тьфу, какая беда! Что прорекует. Никак ты, батька, с ума сошел? Против своей крови такие словеса мелешь, чего и сущий злодей не скажет. Никак он тебе не надобен.
Ата, какая дура проклятая, согрешил грешный! Не даст слова сказать. Экая збалмошная баба! Да можно ли тебе без сердца со мною говорить? Да как и я вспыхну — так худо будет; ведь плеть обуха не перешибет.
И-и, Михеич, свет мой, ты и разгневался. Ведь я еще ничего тебе худого не сделала.
Еще сделать, — довольно того, что и слова твои меня трогают, которые, однако ж, я недолго буду сносить — тотчас перестанешь огрызаться, как собака.
Воля твоя — что хочешь, то и делай. Я вся твоя и слова теперь не скажу. О господи, господи, под старость дал бог радость. Хи, хи, хи. (Плачет.)
Ну, Улита Абакумовна, не плачь же, не плачь. Помиримся, душенька; поди ж сюда.
Мама, о чем ты плачешь?.. Что ж молчишь — скажи. Конешно, тебя батька обидел.
Да, я. А все за тебя, дурака.
Как за меня? (Тихо.) Не видал я того.
Ба! ты уже, дурачина, против меня идешь?
Бранит, старый черт; лишь тронь — то чертом перековеркаю.
Что ты не отвечаешь? Ба, да ты еще и бранишь! Так постой...