Собрание сочинений в семи томах. Том 3. Романы
Шрифт:
— Чего… чего я полез? — растерянно переспрашивает Суханек. — Я только постучать им хотел, понятно? Я эти места знаю.
— И могли там задохнуться, — сердится запальщик Андрес.
— А позади меня рухнуло, — тонким голоском возражает дед. — Вернуться-то я и не мог. Двигаю ногами, пресвятая троица, тут же дырка должна быть… а ее и в помине нету. — Дед Суханек засмеялся, обнажив беззубые десны. — Ну, нет ее и нет.
«Пес» Андрес наклонился к нему.
— Послушайте, Суханек, Фалта со Стандой
— Зачем? — удивился дед. — Я могу работать. Я только малость задохся там. — Дед Суханек неуверенно становится на трясущиеся ножки. — А где моя лампа?
— Там.
— Ай-яй-яй, — сокрушается дед. — Значит, там осталась…
И он опять опускается на колени и сует голову в щель.
— Куда?
— За лампой, — бормочет Суханек, а из дыры видна уже только одна дедова нога, но Пепек выволакивает старика обратно.
— Вот чертов дед!
— Ты чего?
— Да ведь там кровля рушится! Сиди и не рыпайся!
Дед Суханек сидит на земле, придавленный горем, и недоумевающе качает головой.
— Я забыл лампу! — шепчет он. — Пепек, у меня там осталась лампа!
Тем временем запальщик Андрес пробует объясниться с Хансеном по-немецки, но дело идет туго, судя по тому, как они оба размахивают руками. «Я мог бы переводить вам, — думает Станда, — но раз вы меня не приглашаете, ладно! Буду носить камни!»
Хансен усердно кивает головой и говорит теперь по-шведски; черт его знает как, но эти двое в конце концов начинают понимать друг друга. Немного подальше слышно, как Мартинек в штреке подбивает и крепит стойки.
— Слушайте, ребята! — Андрес оглядывается на своих подчиненных, но налицо лишь Адам, Станда и дед Суханек, который никак не соберется с силами. — Господин инженер говорит, что так мы в этот штрек не попадем. Надо по всем правилам сделать проходку, чтоб дорогу проложить.
— Там карманы с газом, карманы, — шамкает дед Суханек. — И знака никакого не подает, а просто вдруг — трах! — и валится. Я ничего не слыхал, и нате вам, вдруг всю задницу засыпало. Пресвятая троица, думаю, непременно это карманы.
— Прежде всего нужно здесь расчистить место и привести в порядок воздухопровод, — продолжал Андрес. — Чтобы тут чисто было, как в забое, понятно вам? Такое свинство нельзя оставлять, если делать проходку!
— Вспомнил! — радостно воскликнул дед Суханек. — Они стучали. Стучали! Я тюкнул обушком в стену, а они ответили. — Суханек осекся. — Да где он, обушок-то? Я там обушок оставил!
«Пес» Андрес взволнованно обернулся к нему, нетерпеливо, отрывисто спросил:
— Суханек, вы уверены, что это они стучали?
— Ну да, стучали, — настаивал дед. — Всякий раз трижды: тут, тук, тук… Только я там обушок оставил…
— Значит, к ним поступает воздух, — с облегчением сказал Андрес. — Вот это здорово,
— Ja, — кивает Ханс. — Gut.
Из обрушенного штрека доносится шум, и оттуда показываются ноги Пепека.
— Зачем вас туда понесло? — накидывается на него Андрес.
— Лазил посмотреть, — цедит сквозь зубы Пепек, выпрямляясь. — Получай свою лампу, дед.
Лицо деда морщится от радостного смеха.
— Вот анафема! А обушка там не было?
— Какого еще обушка?
— Слушайте, Фалта! — вскипает запальщик. — Если вы у меня еще раз выкинете такую штуку…
Пепек бросил на него разъяренный взгляд.
— Съем я, что ли, вашу дыру? — Он посмотрел на свое кайло. — Надо бы подпорки… за тридцатым метром. Там кровля обвисает… Можно только на брюхе проползти. — Пепек сплюнул и сделал вид, что вытаскивает из- под обломков какую-то расщепленную балку, а на остальное ему, мол, наплевать.
— Как будто я сам не знаю, что кровля там провисает, — бурчит Андрес, ни к кому не обращаясь. — Значит, проходку придется делать отсюда…
— Если бы там покамест подпорки поставить, — громко говорит Пепек в стену, — можно было бы начать проходку оттуда…
— Как бы не так, — обращается Андрес в потолок, — кто-нибудь туда влезет, а его сверху придавит…
Пепек опять сплюнул, продолжая возиться с балкой.
— Подумаешь, я бы сам поставил подпорки, — бормочет он как бы про себя, бесцеремонно повернувшись спиной к «псу» Андресу.
Ага, они поругались и теперь не разговаривают друг с другом!
— …стану я всякого караулить, как же! — огрызается Андрес, ни на кого не глядя, и демонстративно направляется к Мартинеку.
— Пес! — довольно громко зашипел Пепек. — До чего надоел, сволочь этакая! Еще орать на нас вздумал…
Слышно, как Андрес отводит душу на крепильщике; тот спокойно отвечает высоким голосом…
— Ну как, — обращается Пепек к Хансену, — ставить мне пока там подпорки?
Ханс кивнул.
— То-то же! — признательно буркнул Пепек и благодарно сверкнул глазами в сторону Хансена. — Он тоже не боится. Станда, пилу! И просунь мне туда какое-нибудь бревно, понятно?
После этого он налил в ладонь масла из лампы и натер им себе шею и плечи.
— Ну, я полез, Адам. Если запальщик что скажет, передай ему — пусть поцелует меня в…
Адам кивнул, продолжая разбирать завал.
Дед Суханек все еще сокрушенно крутит головой.
— Первый раз такое случилось: чтобы я да инструмент когда где оставил — в жизни этого не было, тридцать лет не случалось такого, братцы… Я помогу тебе, Станда, — добавил он живо и принялся убирать осыпь; бедный дед со стыда сам себя понизил в ранге, теперь он, как откатчик, носит камни, ковыляет с ними, еле переводя дух…