Собрание сочинений. Т. 3. Буря
Шрифт:
Поднявшись на третий этаж, он постоял несколько минут на неосвещенной площадке, потом не спеша стал спускаться обратно. У подъезда он несколько раз оглянул улицу. Везде было тихо, пустынно. Из боязни наскочить на Вилде Жубур покружил еще по окраинным улочкам, свернул на Приморское шоссе и через пять минут ловко проскользнул в небольшой домик, стоявший в глубине сада. Он опоздал на целых полчаса.
— Я уже думал, ты не придешь, — сказал Силениек.
— Чуть было так и не вышло. — Жубур рассказал ему о встрече с Вилде. — Ну и зорок! И видел-то меня всего один раз, у Прамниека. А тут с одного взгляда узнал, да еще в этой шапке, в полушубке.
— Юрист. Такая уж профессия у них, требует уменья схватывать характерные черты. В конце концов большой опасности тут не было, хотя в нашем положении осторожность никогда не бывает излишней. Ну, Жубур для тебя опять есть работа. На этой неделе надо провести собрание. Есть несколько вопросов, которые я не могу решать единолично, надо обсудить их. Вам с Айей придется побегать, чтобы созвать представителей.
— Раз надо — будет сделано.
— После собрания я переменю квартиру, — продолжал Силениек. — Дальше оставаться здесь нельзя. К хозяйке приезжает сестра из Валмиеры. Уже есть новая квартира, не хуже этой.
Жубур пробыл у Силениека не дольше, чем у любого абонента. На другой день он пошел в столовую и за обедом ухитрился передать Айе поручение Силениека. После этого он дня два усердно бегал по квартирам — главным образом по таким, которые не числились в списке абонентов Тейкуля. Айе было легче действовать: нужные люди сами заходили к ней в столовую.
Собрание состоялось в субботу на какой-то частной квартире, в самом центре города. Проводили его под предлогом именин или еще какого-то семейного торжества. Непрерывно играл патефон; включено было и радио. Участники собрания время от времени затягивали приличествующие случаю песни. Дворника щедро угостили пивом и закусками, так что он перестал проявлять интерес к доносившемуся из квартиры шуму. Если бы даже пришел кто-нибудь сверх приглашенных, то вид праздничного стола, уставленного тарелками и водочными бутылками (в них была налита кипяченая вода), мгновенно убедил бы его в том, что здесь справляется вечеринка. Для полноты впечатления несколько женщин облачились в передники.
Собрание было созвано по поводу предполагаемого объединения с левым крылом социал-демократов, которые требовали, чтобы всю их группу автоматически включили в ряды коммунистической партии. Требование это было встречено с возмущением. Во-первых, оно противоречило партийному уставу, по которому каждый новый кандидат или член должен приниматься в индивидуальном порядке. Во-вторых, нельзя было принимать целую группу непроверенных людей, они могли только ослабить крепко спаянный, монолитный партийный коллектив. Дискуссия лишний раз показала Жубуру, как он еще мало знал, сколько ему надо было учиться, чтобы выступать наравне с другими товарищами.
На собрании присутствовал и один из представителей левого крыла социал-демократов. Ему поручили передать единомышленникам решение партийной организации.
Расходились с собрания по двое, по трое. Спутницей Жубура оказалась пожилая женщина, лет пятидесяти по подпольной кличке — Рудис. Пройдя несколько кварталов, Рудис села в трамвай, а Жубур пошел в кино смотреть новый советский фильм.
Все воскресенье Жубур просидел дома за составлением очередного отчета для Тейкуля. В понедельник он, как обычно, пошел обедать в столовую. Айи там не было. Расспрашивать о ней других служащих он не рискнул. Во вторник Айя тоже не показывалась. Не на шутку встревожившись, Жубур поехал к ней на дом.
Старый сплавщик Мартын Спаре встретил его с бесстрастным лицом, посасывая трубку, но в глаза не глядел, а когда Жубур спросил про Айю, он холодно, даже недоброжелательно ответил:
— А вы так и не знаете? Айю взяли. В воскресенье, к вечеру нагрянула полиция, шпики. Обыскали всю, квартиру. Ничего, ясное дело, не нашли, но Айю увели. Больше я ничего не знаю.
Провал был тяжелый. Арестовали почти весь актив организации. Силениека взяли в воскресенье, Рудис — ночью после собрания; накрыты были обе типографии. Из участников последнего собрания на свободе остались Жубур и один рабочий.
Удар был нанесен в самый ответственный момент — в преддверии решающих боев. Долго и тщательно готовилась к нему охранка.
Надо было начинать все сначала, но как? Что делать без Силениека? Где печатать газету и листовки? Напрасно задавал Жубур эти вопросы самому себе и немногим оставшимся на свободе товарищам, которых он знал. Один он не мог решить их, а товарищи не вдавались с ним ни в какие разговоры. Все были сдержанны, немногословны и ограничивались короткими ответами:
— Что тут скажешь — сработано чисто… Без провокатора не обошлось…
Жубур вдруг понял, что ему не доверяют. Он слишком много знал, был тесно связан с Силениеком и другими арестованными. И теперь те сидели в предварилках охранки, а он свободно разгуливал по рижским улицам. Действительно, странно… Что же удивляться, если товарищи избегают его!
«Меня считают провокатором», — оформилась в голове Жубура страшная мысль. И он тут же понял, что не может доказать свою невиновность. Пока не найдется провокатор, он будет молча нести на своих плечах этот груз подозрений. Но почему же все-таки его не арестовали? Неужели о нем ничего не было известно охранке?
Жубур чувствовал себя, как в непроходимом лесу. Он мог неделями, месяцами, годами искать выхода, не находя его. Но выход надо было найти — сейчас же, немедленно, до начала решающих битв. Иначе он выбудет из боевых рядов, опять станет ненужным, лишним человеком…
«Нет, этому не бывать. Надо найти предателя. Я найду его хоть под землей!»
Виновником провала организации мог быть только человек, знающий и Силениека, и Айю, и Жубура. Кто-то из этой тройки считал себя вправе полагаться на него, доверять ему, — иначе откуда бы тот знал столько адресов?
Жубур думал об этом целыми ночами напролет. Силениек, разумеется, стоял вне всяких подозрений. Айя… нет, если бы даже она и осталась на свободе, никому не пришло бы в голову обвинить ее в чем-нибудь. Может быть, хозяева конспиративных квартир? С квартирой в Задвинье все обстояло благополучно — Силениек как ушел на собрание, так и не возвращался туда. На новой квартире он успел провести только одну ночь, а на следующий вечер его взяли вместе с хозяином — старым коммунистом. Но даже, если предположить худшее — что тот оказался предателем, — все равно многое оставалось непонятным. Он не знал ни адресов типографий, ни адресов двадцати четырех коммунистов, арестованных вместе с Силениеком. Нет, это предположение ничего не объясняет. Провокатором был кто-то другой, человек, обо всем информированный, с широкими связями. Еще более правдоподобным был другой вариант: охранка получила эти адреса не от одного агента, а от целой сети шпиков и в разное время. Скорее всего подручные Штиглица выявляли подпольщиков по одному, но с арестами не спешили, пока не напали на след Силениека.