Собрание сочинений
Шрифт:
— Кто?
— Вы меня слышали.
— Никакаяона не задавака!
— Черта с два, — сказал Селенин брат.
— А вот и нет!
— Черта с два. Она королева. Королева всех идиотских задавак.
Тут он отвлекся и заглянул под толстые слои туалетной бумаги на пальце.
— Вы даже не знакомыс моей сестрой.
— Черта с два не знаком.
— Как ее зовут? Имя какое? — стояла на своем Джинни.
— Джоан… Джоан Задавака.
Джинни помолчала.
— Как она выглядит? — вдруг спросила она.
Нет ответа.
— Как она выглядит? — повторила Джинни.
— Если б она выглядела и вполовину так, как себе воображает,ей бы до чертиков повезло, — сказал брат Селены.
Это, по тайному мнению Джинни, могло считаться интересным ответом.
— Я ни разу не слышала, чтобы она говорила о вас, — сказала она.
— А меня колышет? Меня это чертовски колышет, да?
— Она все равно помолвлена, — сказала Джинни, не сводя с него глаз. — И через месяц выходит замуж.
— За кого? — спросил он, подняв голову.
Джинни до упора воспользовалась тем, что он смотрит.
— Выего все равно не знаете.
Он снова принялся ковыряться в своей самодельной повязке.
— Мне жаль его, — сказал он.
Джинни прыснула.
— По-прежнему кровь идет, как ненормальная. Наверное, нужно чем-то намазать, да? Чем бы таким намазать? Меркурохром сойдет?
— Лучше йод, — ответила Джинни. Затем, почувствовав, что ответ слишком учтив при таких обстоятельствах, добавила: — Меркурохром для такого вообщене сойдет.
— А чего нет? Почему не сойдет?
— Просто не сойдет,вот и все. Вам йод нужен.
Он посмотрел на Джинни.
— А он сильно жжется, да? — спросил он. — Просто жуть как жжется?
— Жжется, —сказала Джинни, — но от него, знаете, не умирают.
Очевидно, вовсе не обидевшись на ее тон, брат Селены вновь обратился к своему пальцу.
— Мне не нравится, когда жжется, — сказал он.
— Никому не нравится.
Тот кивнул.
— Ну да, — произнес он.
Джинни еще с минуту за ним понаблюдала.
— Хватит его трогать, — вдруг сказала она.
Словно от электрического разряда, брат Селены отдернул неувечную руку. Сел немного ровнее — точнее, стал чуть меньше сутулиться. Посмотрел куда-то в угол. Его буйное лицо обволокла некая мечтательность. Палец нераненной руки он сунул в рот и, ногтем выковыряв что-то из щели между передними зубами, повернулся к Джинни.
— Въели? — спросил он.
— Что?
— Вобедали?
Джинни покачала головой.
— Поем, когда домой приду, — ответила она. — Мама всегда к моему приходу обед готовит.
— У меня в комнате есть полсэндвича с курицей. Хотите? Я его не трогал, ничего.
— Нет, спасибо. Честно.
— Вы же в теннис играли, елки-палки. Чего, не проголодались?
— Дело не в этом, — сказала Джинни, закидывая ногу на ногу. — Просто мама всегда готовит обед к моему приходу. В смысле, она с ума сходит, если я не голодная.
Брата Селены такое объяснение, похоже, устроило. По крайней мере, он кивнул и отвернулся. Но потом снова посмотрел на нее.
— А стакан молока? — спросил он.
— Нет, спасибо… Все равно спасибо.
Он рассеянно нагнулся и поскреб лодыжку.
— Как зовут парня, за кого она выходит? — спросил он.
— Джоан? — переспросила Джинни. — Дик Хеффнер.
Брат Селены продолжал чесать лодыжку.
— Он капитан-лейтенант на военном флоте, — сказала Джинни.
— Подумаешь.
Джинни хихикнула. У нее на глазах он расчесал лодыжку докрасна. А когда принялся расцарапывать ногтем какую-то сыпь на икре, Джинни отвела взгляд.
— А откуда вы знаете Джоан? — спросила она. — Я вас у нас дома вообще не видела.
— Я никогда и не был у вас дома.
Джинни помедлила, но деваться было некуда.
— Так где же вы тогда с ней познакомились? — спросила она.
— На вечеринке, — ответил он.
— На вечеринке? Когда?
— Яоткуда знаю? Рождество 42-го. — Из нагрудного кармана пижамы он двумя пальцами извлек сигарету, на которой, похоже, и спал. — Спичек киньте? — сказал он. Джинни передала ему коробок со стола. Брат Селены закурил, не разгладив изгиб сигареты, обгоревшую спичку сунул обратно в коробок. Откинув голову, медленно выпустил изо рта огромнейший клуб дыма и снова втянул его ноздрями. Дальше он курил в том же стиле «французский вдох». Весьма вероятно, что не пижон сейчас ломал перед Джинни комедию на диване, но хвастался своим личным достижением молодой человек, который некогда пробовал бриться левой рукой.
— Почему Джоан задавака? — спросила Джинни.
— Почему? Потому что задавака. Откуда я, к чертовой матери, знаю, почему?
— Да, но почему вы так про нее говорите?
Тот устало повернулся.
— Слушайте. Я, как идиот, написал ей восемь писем. Восемь.Ни на одноона не ответила.
Джинни помедлила.
— Ну, может, занята была.
— Ага. Занята. Такая до черта деловая, что противно.
— А обязательно нужно так много ругаться? —спросила Джинни.