Новый район — как новый город…Медленно —этаж за этажом —вот он слева от шоссе восходитсказочным,огромным миражом!Вот он обступает — глаз не хватит!..И хотя едва родился он,в нем уж отзвенело двадцать свадеб!Отрыдало восемь похорон!..Он уже привык под воскресеньеи почти до утренней порыслышать,как бушуют новоселья,сотрясая стены и полы!..Он привык,что возле переходавот уже три месяца подрядмастера из «Горводопровода»роют землю.Видно, ищут клад…Здесь еще так много надо сделать!Но зато,опередив прогресс,прямо к окнам дома номер девять —не приснившись —подступает лес!Хвоей и озоном хлещет мощно,душузаполняет до краев…Ну, а где еще услышать можносамых настоящихсоловьев?..Районуже сроднил с собоютысячи приезжих горожан…В лифтах —разговоры про обои.Скипидарный дух —по этажам.У подъездов — мебельные горы.В комнатах — дыханье сквозняка…Новый
район —особый город.Без театров и больниц пока.Это он потом других обгонит!Это после он свое возьмет!..Новый район —забавный город,город, где идет сплошной ремонт!Здесь летит куда-то прорва денег!Здесь царят —(наверное, не зря!)газовщик, стекольщик и сантехник.Три красавца.Три богатыря.
Дом за углом
Этот дом за углом —довоенного времени первенец.У него под крыломстолько судеб рождалось и пестовалось!..Здеськвартирой владелученик Немировича-Данченко —холостяк,лицедей,говорливый и в меру удачливый…Были окна во двор.А из окон —застольное зарево.Дом грустит до сих пор,вспоминая лихого хозяина…Вы от грусти такойни людей, ни домане избавите…Этот дом городской —как немое хранилище памяти.Он в Историю врос.Он хранит в глубине, как приданое,горечьвысохших слез,клятвы – прежние,запахи давние…В доме жил мальчуган.Жил, сражаясь с мышами и цыпками.Все кинжалыстрогал.А потом заболел медициною.И ушел на чуму —напрямик, через мостики шаткие.Обелиском емустали белые горы Тянь-Шаньские…Дом стоит за углом —небольшое, обычное здание.Онзаполнен тепломвсех, кто в нем поселялся когда-нибудь…Здесь,имея права,все не может наплакаться девочка,молодая вдова —слишком грозных наук — Академика.Жилвсего ничего.Был закрытым до вздоха последнего.Даже имя еголишь недавняя смертьрассекретила…За оконным стекломсобираются отсветы зябкие…Этот дом за угломпомнит многое,видывал всякое.Память не подновишь.Бесполезноее ремонтировать.Дом над былью нависвсеми лестницами,всеми квартирами…На жильцов по-особомуокнами смотрит неброскимиэтот дом,облицованныймемориальными досками.
«Подступала поэма. Она изводила меня…»
Подступала поэма. Она изводила меня.То манила доступностью легкой, а то – не давалась.Подступала поэма. Звучать начинала, дразня.А потомза границами голосавдруг оставалась…Если я уезжал, то она меня честно ждала,терпеливо ждала на ступенях у самого дома.Подступала поэма. Невнятной и точной была.Сумасшедшей и невозмутимой.Жестокой и доброй…А однажды приснилось мне: я нахожусь на посту.И ночная дорога,как пеной,туманом закрыта.Вдруг почувствовал я, как приходит в мою немотуощущение ритма,звенящая яростностьритма!Этим медленным ритмомя был, будто льдами, затерт.Он во мне тяжело нарастал,колыхаясь и зрея…– Кто идет? —закричал я.– Стой!Кто идет?..И услышал спокойный ответ:– Время.
«Не навреди, эскулап…»
Не навреди, эскулап,истомленному хворью,не запятнай равнодушьем стерильный халат.Совесть твояда наполнится страстью живою!Да не останется фразоютвой Гиппократ!Пусть эта клятва продолжится в дне заоконном,пусть возле самого сердца забьется в груди.Необходимостью станет.И станет законом:«Не навреди, человек, человеку. Не навреди!»Остановисьи прислушайся к странному грому,этот большой и забывчивыйвекогляди.Женщине, хлебному колосу, шару Земному —даже во славу,даже во имя — не навреди!Не навреди, человек, ни березе, ни морю,влажной тропинкеи птице, летящей во тьму.Вместе со всею своею немыслимой мощьюне навреди ненарокомсебе самому…Не обольщайся цифирью немедленных выгод,реки корежить и горы срывать погоди.Вместо того,чтоб, не думая, что-то воздвигнуть,лучше остынь и подумай.Не навреди…Я понимаю размах озорного азарта,силу твою понимаю,но, как ни крути,если ты веришь, что жизнь не окончится завтра,собственным внукам и правнукамне навреди!Не навреди и сегодняшним детям и листьям.И, оставаясь достойным пути своего,не навреди никому — ни далеким, ни близким.Близким – особенно.Это ведь проще всего.
Ветераны в школе
Встречает ветеранов музыка.Всем пенсиям наперекор,они ведут «Уроки мужества»в обычных классах средних школ…Вновь – танки!Снова грохот дизельный.Блиндаж в обугленном леске.И друг — еще живой, единственный! —лишь капля кровина виске…А в классе время перепутано.А в классе тихо и светло.И смотрит ветеран,как будто быжалеет,что оно прошло —то побежденное отчаянье,тот пулеметный перестук.И сон в снегу.И грязи чавканье.И — никаких тебе простуд!..Там небоот разрывов морщилось,смертельнаякружилась мгла…Но там была еще и молодость.Прекрасноймолодость была!
Ведите дневники
Есть толк в корявых строчках,законам вопреки…Ведите дневникина самых главных стройках!Пусть эта блажь в судьбевам будет наказаньем.Ноо самих себедолжны сказатьвы сами!..В горах и у реки,в болотах и пустыневедите дневники,не думая о стиле.От городов вдали,равняя слово к слову,ведите,как велидорогу к Самотлору…Нельзя повременить.Усталость не кляните.Ведите эту нить,не обрывайтенити!..На просеке лесной,где каждый пень — как бивень,сражается с соснойбезусый рыжий Пимен.Он должен торопиться.Он плачет от мошки…Не дрейфьте, летописцы, —ведите дневники.В блокнотике простом.Без выдумки и позы…Когда-нибудь потом,потом,намного позжеслова, как хлеб, взойдутспокойно и бессмертно.Они приобретутвсесильеДокумента.И будет вечной связь…Перешагнув пороги, —усталый и негромкийне смолкнетголос ваш.
Байкальская баллада
Их напрасно весь день искали.Вдалеке от привычных дорогкатерок посадило на камни.Уходил на днокатерок.Экипаж катерочка — четверо,да еще пассажирка одна…Видно, так судьбою начертано,что водачересчур холодна.Знали все(зачем утешатьсяи надеяться на чудеса?) —в этом климате можно держатьсяна поверхностиполчаса,а потом…Да ну его к черту!Все равно не спасется никто…Капитан взглянул на девчонку:– Парни,ей-то этоза что?!Мы пожили не так уж мало,а онавсего ничего…Но ведь есть на катере мачта!Это ж —лодка на одного!..И не надо, сестренка, плакать…Мы немножко обманем смерть…А она:– Не умею плавать… —Он:– Тебе и не надо уметь!..Мы привяжем тебя, спеленаем —не утонешь во веки веков…Только ты постарайся, родная,доплыви за нас,мужиков.Может, холод взять не успеет…В общем, кончим этот базар!Передашь наши письма на берег.Приготовься.Я все сказал……Первый написал коротко:«Извини за почерк —холодно.Извини за кляксы —мокро.Так и потонуть можно.Если не придет к нам спасенье,выйди замуж.Твой Сеня…»А второй на лоб сдвинул шапку.Передал письмо.Ножкой шаркнул.А в письме:«Натаха! Рыдать погоди!Слезынеполезны для красавицы…Мы еще поплаваем!Все впереди!Все впереди, кроме задницы…»Третий к рубке вздыбленной плечом привалился,шевелил губами —широк да невезуч.То ли – матерился, то ли – молился,то ли – что-то важное учил наизусть.«Бывшая жена моя, кончай свою дележку —простыни-подушки,чашки-сапоги…Сбереги Алешку! Алешку. Алешку.Сбереги мне сына.Алешку сбереги…Знаю, что меня ты любила понарошку.Но теперь —хоть мертвому! —перечить не моги:сбереги Алешку. Алешку. Алешку.Я тебя прощаю. Алешку сбереги!..»А четвертый буркнул нехотя:– Некому писать!..Да и – некогда……Письма спрятаны в целлофане.(Лица мокрые, будто в крови.)Помолчали.Поцеловали.И сказали глухо: – Живи… —Подступившие слезы вытерши,привязали,сказали: – Выдержи… —оттолкнули,сказали: – Выплыви… —И смотрели вслед,пока видели…И плыла она по Байкалу.И кричала, сходя с ума!То ль — от гибели убегала,то ли — к гибели шла сама.Паутинка ее дыханьяобрывалась у самого рта.И накатывалась, громыхая,фиолетовая темнота!И давили чужие письма.И волна как ожог была…Почтальонша,самоубийца —все плыла она,все плыла.Все качалась под ветром отчаянным,ослепительным,низовым…И была она ЧрезвычайнымПолномочным Посломк живым!Долгим эхом, посмертным жестом,вдовьим стономна много дней……А потомвертолетный прожектор,чуть качаясь, повис над ней.
«Охота! Настала охота!..»
Охота! Настала охота!..Раздолье неравной игры.Забава.Мужская работаеще с допещерной поры,В душе,оглушенной азартом,почти что звериный инстинкт!..Как лихо над озером завтравеселая дробь засвистит!Какая потеха начнется!Какая удача придет!..И лес от удара качнется.И лось на колени падет.И будут кровавые перьябеспомощно плыть по реке…И станет сплошным нетерпеньемдвустволкав счастливой руке!..Эгей, сапоги-скороходы!Догнать! обнаружить! добыть!..Как все-таки людям охотаоднаждыкого-то убить.
«Хочу, чтоб в пожизненной теореме…»
В. Коротичу
Хочу,чтоб в пожизненной теоремедоказано было судьбой и строкою:я жил в эту пору.Жил в это время.В это.А не в какое другое.Всходили знамена его и знаменья.Пылали проклятья его и скрижали…Наверно,мы все-таки что-то сумели.Наверно,мы все-таки что-то сказали…Проходит по ельнику зыбь ветровая…А память,людей оставляя в покое,рубцуясь и вроде бы заживая, —болит к непогоде,болит к непогоде.
Мода
Из объятий моды не уйдешь, не вырвешься.Мир заштамповался! Он сошел с ума!Это — наказание,это — вроде вируса:модные лекарства, брюки и дома.Стали вдруг похожими центры и окраины,сумрачные будни,грохоты торжеств…Женщина экранная волосы поправила, —все земные женщины повторили жест…Ты танцуешь бодро то, что мир танцует,и покорно носишь то, что носит он.Мода отвергает,мода указует,шепчет и подсказывает с четырех сторон.Обладает мода силою убойной.Украшает время.Ослабляет боль.Ты по телевизору смотришь матч футбольный,и сидит полмира рядышком с тобой!И какая разница, грек ты иль испанец,финн или малаец, серб или индус!Есть еще различия в отпечатках пальцев,нет почти различий в отпечатках душ!Все твои желания модой предусмотрены,превратилась модав Книгу Бытия…Хорошо, что есть ещеженщина немодная.Милая.Усталая.Навсегда моя.