Собственник и социальный наниматель жилого помещения: сравнительный анализ гражданского и жилищно-правового статуса
Шрифт:
Однако как обстоят дела со смешанным обменом в условиях современной российской деятельности? Ни ЖК РФ, ни ГК РФ этот очень важный вопрос к сожалению никак не регламентируют. Однако он прямо представлен в Постановлении Пленума ВС РФ от 2 июля 2009 г. № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации» [93] . Пункт 33 данного документа гласит, что при рассмотрении дел, связанных с обменом жилыми помещениями, судам следует учитывать, что в соответствии с ч. 1 ст. 72 и ст. 74 ЖК РФ предметом договора обмена жилыми помещениями могут быть только жилые помещения, предоставленные гражданам
93
Бюллетень ВС РФ. 2009. № 9.
Пожалуй, последнее, что хотелось бы здесь сказать о договоре обмена, связано с вопросом совершения так называемых фиктивных обменов. Дело в том, что обмен жилыми помещениями, как и любая иная гражданско-правовая сделка, должен совершаться не просто на бумаге, а фактически реализовываться в практической жизни. Каждый из социальных нанимателей, участвующих в обменной сделке, должен реально переехать в новое жилое помещение. Однако во времена советского правопорядка были весьма распространены случаи, когда обмен совершался, что называется, для видимости, без реального намерения сторон переехать в новые жилые помещения. Такие обмены совершались сугубо юридически, а не фактически.
Для чего на практике совершались фиктивные обмены – разговор отдельный. Подробнее об этом будет сказано чуть ниже. Здесь же хотелось бы обратиться к конкретному судебному делу, рассмотренному ВС РФ в середине 90-х годов, дабы на его примере показать, каким образом совершались фиктивные обмены и, самое главное, какие юридические последствия такие обмены порождали.
Мельникова и ее дочь Шульгина с сыном проживали в однокомнатной квартире. В апреле 1985 г. Шульгиной с ребенком была предоставлена двухкомнатная квартира в жилищно-строительном кооперативе «Калиновский», в которую она переехала с сыном.
В декабре 1985 г. Мельникова и ее дочь произвели обмен жилой площадью, согласно которому Шульгина с сыном прописалась в однокомнатной государственной квартире, а ее мать – в кооперативной.
В связи с обменом жилой площади Мельникова была принята в члены ЖСК «Калиновский», а Шульгина исключена из кооператива. В кооперативную квартиру Мельникова не вселилась.
В декабре 1993 г. она обратилась в суд и иском о выселении Шульгиной, указав, что дочь препятствует в пользовании кооперативной квартирой, освободить жилое помещение добровольно отказывается, не желая переселиться в однокомнатную квартиру, где прописана с ребенком.
Шульгина предъявила встречные требования о признании произведенного обмена недействительным по мотивам его фиктивности, без намерения сторон вселиться в полученные по обмену жилые помещения.
Решением Орджоникидзевского районного суда г. Екатеринбурга в иске Мельниковой отказано, встречный иск Шульгиной удовлетворен.
Судебная коллегия по гражданским делам Свердловского областного суда решение оставила без изменения, резолютивную часть решения дополнила признанием недействительности регистрационного удостоверения, выданного БТИ г. Екатеринбурга Мельниковой о праве собственности на кооперативную квартиру.
Заместитель Генерального прокурора РФ поставил в протесте вопрос об отмене всех судебных постановлений.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ от 27 марта 1995 г. протест оставила без удовлетворения, указав следующее.
При рассмотрении спора суд правильно признал произведенный обмен
Вывод суда в этой части подтвержден объяснениями сторон, показаниями допрошенных свидетелей о том, что, несмотря на оформленный обмен, стороны остались проживать в прежних жилых помещениях. Никаких действий по исполнению сделки не было совершено в течение восьми лет, что свидетельствует об отсутствии у сторон намерения, чтобы по сделке наступили юридические последствия. Мельникова не представила суду доказательств договоренности между участниками сделки о том, что после оформления обмена Шульгина временно останется проживать в двухкомнатной кооперативной квартире.
При таких обстоятельствах суд обосновано признал, что обмен жилыми помещениями носил фиктивный характер, и в соответствии со ст. 73 ЖК РСФСР и ст. 48 ГК РСФСР признал его недействительным.
Решение суда соответствует собранным доказательствам и требованиям закона [94] .
94
Бюллетень ВС РФ. 1995. № 8.
Завершая рассмотрение вопросов договора обмена, хотелось бы сказать, что категория фиктивных обменов присутствует и в современном жилищном законодательстве. Например, ч. 1 ст. 75 ЖК РФ предусматривает, что обмен жилыми помещениями, предоставленными по договорам социального найма, может быть признан судом недействительным по основаниям, установленным гражданским законодательством для признания сделки недействительной. Пункт 33 Постановления Пленума ВС РФ от 2 июля 2009 г. № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации» прямо устанавливает, что фиктивность совершенного обмена может являться основанием для признания такого обмена недействительным.
Одна из особенностей договора социального найма состоит в том, что такой договор является договором высокоперсонифицированным. Проживать в жилом помещении, предоставленном в рамках указанного договора, может только наниматель вместе с членами своей семьи. Можно даже сказать так, что фигура нанимателя имеет для наймодателя существенное значение. Для наймодателя весьма важно, чтобы в его жилом помещении проживало не какое-то абстрактное лицо, а вполне конкретный наниматель. Следствием таких строго личных правовых отношений является то обстоятельство, что наниматель, по общему правилу, лишен правомочий совершать с занимаемым им жилым помещением каких бы то ни было гражданско-правовых сделок. Только две сделки открыты для нанимателя – это поднаем и обмен жилья.
Все сказанное в полной мере относится и к области наследования жилых помещений. Ввиду того, что право проживания в рамках договора социального найма является правом личным, индивидуальным, непередаваемым и неотчуждаемым, данное право, как таковое, закрыто для сферы наследственных отношений. Конкретно это означает, что наниматель лишен правовой возможности распоряжаться своим правом проживания посредством составления им завещания. Если наниматель умрет, не оставив завещания, законные наследники указанного нанимателя не получат право вселиться в занимаемое им прежде жилое помещение в качестве его правопреемников, либо неких потенциальных членов семьи. Право проживания по договору социального найма не входит в состав наследственной массы умершего человека. И об этом прямо говорит жилищный закон. Часть 5 ст. 83 ЖК РФ однозначно устанавливает, что договор социального найма жилого помещения прекращается в связи со смертью одиноко проживающего нанимателя.
Конец ознакомительного фрагмента.