Сочинения в двух томах. том 1

Фаррер Клод

— Помню.

— Она вернулась в свою среду, наша экс-Селия. И Рабеф был прав, что предложил ей обратный билет.

Мичман Пор-Кро, ненавистник брака, проворчал:

— Ну, это мы еще посмотрим. Может быть, он и прав. Но она, конечно, наставит ему рога, в этом нельзя сомневаться.

— Даже если так? Подумаешь, как страшно. И кто может знать? Кто знает?

Где-то вдали запел петух. И Л’Эстисак поднялся со своего места и, перешагнув через распростертые на полу тела, прошел в соседнюю комнату, чтобы опять надеть свою раззолоченную форму.

Сон мало-помалу

стал овладевать курильней. Парочки, которые еще не спали, обменивались все более нежными ласками.

Совсем готовый уйти, Л’Эстисак еще раз остановился и долгим взглядом оглядел циновки, гаснущую лампу, сонные или сладострастные тела.

Мандаринша небрежно подняла усталую голову. Л’Эстисак увидел ее красивое, теперь очень бледное, лицо и кровавую дугу прекрасных, искусанных губ.

— Вы уже уходите?

— Да, моя деточка. Не беспокойтесь, не беспокойте понапрасну вашего любовника. Я должен идти, идти по тому пути, который вы мне указали… И, кто знает, быть может, я еще буду счастлив. Вспомните, что «долгий трудный день кончается»

При круглой желтоватой луне, Сияющей меж темных тополей…

Но всегда… Я всегда буду помнить! Ведь в Тамарисе, на могиле Жанник, белая сирень цветет круглый год…

Он вышел. Рассвет был свеж и печален.

Роман. Перевод А. Раевской

ДОМ ВЕЧНО ЖИВЫХ

I

С душою, полною смятения и ужаса, решаюсь я взяться за перо и описать то, что случилось со мной. Мне нечем рисковать, прерывая молчание: послезавтра я умру. Хотя мне всего тридцать три года, я умру от старости. И хочу успеть предупредить, пусть это будет моим завещанием. Да, это не волшебная сказка, не занятная выдумка шутника. Здесь речь идет о самой ужасной опасности, которая когда-либо могла угрожать вам, вашему сыну или дочери, вашей жене или возлюбленной! Не шутите с этим, не пожимайте плечами. Смерть на страже около вас, и это говорит не сумасшедший…

II

Началось все с письма полковника Террисса, начальника полевой артиллерии, к вице-адмиралу де Фьере, главному командиру порта, морскому префекту, командующему войсками и губернатору Тулона. Пришло это письмо в канцелярию главного штаба адмирала с вечерней почтой. Был понедельник 21 декабря 1908 года. Оно попало в мои руки, потому что в то время на моей обязанности было разбирать почту по военной части: я был капитаном генерального штаба… И я был молод: мне только что минуло тридцать три. Всего-то! А ведь и месяца не прошло с тех пор, одного месяца…

Я распечатал письмо и прочел. Содержание его, на мой взгляд, не представляло ровно никакого интереса. На телеграфной линии между Тулоном и Гран-Кап случился обвал скалы; часть столбов упала, и провода были разорваны. Сообщение, таким образом, между этими двумя пунктами прерывалось дня на два.

Всем известно, что в мирное время, за исключением разве возможности каких-нибудь маневров, Тулону и Гран-Кап нечего передавать друг другу… Гран-Кап — одна из возвышенностей, окружающих Тулон. На ее голой, дикой вершине расположен новый, довольно хорошо оборудованный форт. В обычное время на Гран-Кап помещается один только батарейный сторож, войска же занимают этот форт лишь в случае мобилизации. Вокруг простирается крайне пересеченная и почти пустынная местность. Там и сям временно располагаются дровосеки, постоянно же здесь никто не живет. И если бы телеграфное сообщение с этой пустыней было прервано не на два дня, а на гораздо больший срок, право, земля продолжала бы вертеться по-прежнему… Я собирался уже сложить, куда следует, с прочими бумагами, это письмо полковника, как вдруг в дверь канцелярии постучался военный телеграфист:

— Капитан, вас просят к телефону из морской префектуры…

— Иду.

Поднявшись со стула, я посмотрел на каминные часы… Было ровно три часа. Я вышел и прошел по коридору. Телефон помещается по соседству с военной канцелярией. Когда я приложил трубку к уху, то тотчас же кто-то назвал меня по имени, и я не без удивления узнал голос самого вице-адмирала:

— Алло! Это вы, Нарси?

— Я, адмирал.

— Барра мне говорит, что у вас есть лошадь в Солье-Пон. Так это?

— Совершенно верно, адмирал. Одна из моих строевых лошадей со вчерашнего вечера стоит в Солье-Поне.

— А в каком она состоянии?

— В отличном виде; она совсем свежа. Я даже думал сделать на ней завтра рекогносцировку в Фенули…

— Прекрасно… Только вам, вероятно, завтра не придется ехать в Фенули… Дело в том, что с нами случилась пренеприятная история, и я рассчитываю на вас.

— Я к вашим услугам, адмирал.

— Так… Вам известно, что сообщение между Тулоном и Гран-Кап прервано?

— Да. Только что получено об этом извещение от артиллерийского начальства…

— И дело выходит очень скверное. Необходимо, во что бы то ни стало, предупредить сегодня же вечером батарейного сторожа, что завтра в Рока-Трока Семьдесят пятый полк будет производить боевую стрельбу.

— Завтра, адмирал?..

— Да, завтра, в двенадцать часов дня. При этом будет присутствовать генерал Фельт, а завтра же вечером он должен выехать из Тулона, так что откладывать ученье нельзя. Нам нужно предупредить горных дровосеков об этой стрельбе, а не то может случиться какое-нибудь несчастье. Который теперь час?

— Пять минут четвертого, адмирал.

— Отсюда до Солье будет…

— Семнадцать или восемнадцать километров.

— Так. Протелефонируйте вашему вестовому… Ведь он сейчас там?

— Да, адмирал.

— Прикажите ему оседлать вашу лошадь и ждать вас где-нибудь на дороге… А я распоряжусь, чтобы вам немедленно подали мой автомобиль. Вы доедете на нем до Солье и будете там в половине четвертого. Дальше, я думаю, автомобиль не пойдет.

— По пути в Гран-Кап? Разумеется, нет! От Солье до Валори едва проедешь и в легкой тележке…

— Вы хорошо знаете эту дорогу?

— Более или менее. В прошлом году во время маневров я там производил рекогносцировку. За Валори идет уже просто горная тропа, и притом довольно плохая.