Согнутая петля
Шрифт:
— Видите ли, мистер Уэлкин, — прогремел доктор Фелл, — у меня есть еще одна причина для этого вопроса. Вы были единственным, кто вчера вечером видел или слышал в саду что-то подозрительное. Не прочтете ли часть показаний мистера Уэлкина, инспектор?
Эллиот кивнул и, не отрывая глаз от Уэлкина, открыл записную книжку:
— "Я также услышал что-то похожее на шорох кустарника, и мне показалось, будто кто-то смотрит на меня снизу в дверь, ближайшую к пруду. Я очень испугался, но решил, что случилось что-то, не имеющее ко мне
— Точно, — сказал доктор Фелл, закрыв глаза.
Эллиот колебался, не зная, что делать дальше, но у Пейджа возникло ощущение, что происшедшее больше не является тайной и что и доктор Фелл, и инспектор считают, что дело продвинулось. Крепкая рыжеватая голова Эллиота немного подалась вперед.
— Итак, сэр, — сказал он. — Я не хочу сегодня задавать вам слишком много вопросов, пока мы… не узнаем больше. Но что означают эти показания?
— Только то, что там говорится.
— Вы были в столовой, в каких-нибудь пятнадцати футах или около того от пруда, и, тем не менее, не открыли дверь и не выглянули наружу? Даже когда услышали звуки, которые описаны здесь?
— Нет.
— "Я очень испугался, но решил, что случилось что-то, не имеющее ко мне никакого отношения", — прочел Эллиот. — Это об убийстве? Вы решили, что совершено убийство?
— Нет, разумеется, нет, — ответил Уэлкин, слегка вздрогнув. — И у меня до сих пор нет причин подозревать, что оно было совершено. Инспектор, вы с ума сошли? Вам предъявлено четкое доказательство самоубийства, а вы все ищете чего-то другого!
— Так вы решили, что вчера вечером было совершено самоубийство?
— Нет, у меня нет оснований утверждать это.
— Тогда о чем вы говорили? — спросил дотошный Эллиот.
Уэлкин приложил ладони к столу. Когда он слегка поднимал пальцы, казалось, что он пожимает плечами; но его мягкое, морщинистое лицо не выражало никаких эмоций.
— Попытаюсь задать вопрос иначе. Мистер Уэлкин, вы верите в сверхъестественные силы?
— Да, — коротко ответил Уэлкин.
— Вы верите, что в этом саду действовали сверхъестественные силы?
Уэлкин взглянул на него:
— И вы, инспектор Скотленд-Ярда, говорите это!
— О, все это не так уж глупо, — сказал Эллиот с тем загадочным, мрачным выражением лица, которое присуще его коллегам на протяжении столетий. — Я лишь задал вопрос; конечно, есть множество способов все объяснить. Реальных и нереальных. Поверьте мне, сэр, здесь могли иметь место сверхъестественные явления, здесь замешаны предки. Здесь больше сверхъестественного, чем вы думаете. Я приехал сюда из-за убийства мисс Дейли; но за этим, может быть, стоит нечто гораздо большее, чем кошелек, украденный бродягой. Нет-нет, я не подозревал, что здесь замешаны сверхъестественные силы. А вот вы подозревали!
— Я?
— Да. «Мне показалось, будто кто-то смотрит на меня снизу в дверь, ближайшую к пруду». Что это значит? Кем мог быть этот «кто-то»?
На лбу Уэлкина, возле крупной жилки на виске, появилась маленькая бисеринка пота. Только это свидетельствовало об изменении его настроения, если так можно выразиться; по крайней мере, это было единственным проявлением внутреннего напряжения.
— Я не узнал, кто это был. Если бы я узнал его, я бы сказал сразу. Я просто пытался быть точным.
— Но это был человек? «Кто-то»?
Тот кивнул.
— Но для того, чтобы подсматривать за вами снизу в окно, этот человек должен был пригнуться к земле или лечь на землю?
— Не совсем.
— Не совсем? Что вы хотите этим сказать, сэр?
— Это существо двигалось очень быстро — и прыжками. Я вряд ли сумею точно объяснить, что видел.
— Вы не можете это описать?
Брайана Пейджа охватило что-то вроде ужаса: он не мог понять, как дело могло дойти до обсуждения «этого». Разговор почти незаметно вошел в новое русло, и все же он чувствовал, что «это» с самого начала было главной действующей силой в этой истории и достаточно одного прикосновения, чтобы «это» пробудилось. Тогда Гарольд Уэлкин сделал быстрое движение. Он вынул из нагрудного кармана носовой платок, быстро вытер им ладони и положил обратно в карман. Когда он снова заговорил, в его голосе зазвучала прежняя серьезность и осторожность.
— Один момент, инспектор, — вставил он прежде, чем Эллиот успел что-либо сказать. — Я пытался честно и буквально рассказать вам, что я видел и чувствовал. Вы спрашиваете, верю ли я в… сверхъестественные явления. Скажу вам честно, я не пошел бы в этот сад и за тысячу фунтов. Вас, кажется, удивляет, что у человека моей профессии могут быть такие предубеждения?
Эллиот задумался.
— Сказать вам откровенно, почему-то удивляет, хотя не понимаю, чему тут удивляться. В конце концов, я допускаю, что даже юрист может иметь предрассудки.
В тоне Уэлкина появилась насмешка.
— Даже юрист может, — согласился он. — И от этого он не становится хуже как специалист.
В комнату вошла Маделин. Ее заметил только Пейдж, потому что остальные не отрывали глаз от Уэлкина; она вошла на цыпочках, и он спросил себя, слышала ли она разговор. Пейдж попытался уступить ей свое кресло, но она села на подлокотник. Он не видел ее лица, только мягкую линию подбородка и щеки; но он заметил, как быстро колышется ее грудь под белой шелковой блузкой.
Кеннет Марри нахмурил брови. Он был вежлив, но сейчас походил на чиновника таможни, проверяющего багаж.
— Полагаю, мистер Уэлкин, — произнес Марри, — в данном случае… э… вы говорите правду. Это, конечно, удивительно, но у этого сада дурная репутация. Должен сказать, что такая репутация преследует его уже много столетий. Его полностью переделали во второй половине семнадцатого века в надежде уничтожить следы всякой нечисти. Ты помнишь, Джонни, как с помощью демонологии пытался вызывать разных духов?