Сокровища дьявола
Шрифт:
– В жизни бывает так: на бумаге одно, а на самом деле другое, тут нить тонкая. Так что тщательно подойди, разберись, прежде чем дело в суд передавать.
– Разберусь, – ответил Камаев и с позволения Заморского вышел из кабинета.
Камаев грезил острым желанием перевестись в городской отдел милиции, получить повышение по службе. Здесь он засиделся в лейтенантах несколько лет, поселковая жизнь осточертела. «Вот раскроешь какое громкое дело – вскроешь цепочку расхитителей социалистической собственности, или раскроешь хищников с золотом, или убийство на чистую воду выведешь,
И нёс службу Камаев, терпя однообразие: разборки с руганью и драками на бытовой почве, с пьяными дебоширами, кражами и хулиганами, по разным злоупотреблениям и правонарушениям, что происходили на вверенной территории в посёлках и на прииске. А тут на тебе – убийство! «Да я ж из кожи вылезу, но засажу Спиридонова, всё складно разложу, комар носа не подточит! Всё против него!..» – теперь рассуждал Камаев.
На следующий день, когда пришёл Камаев на работу, его с раннего утра ждала жена Спиридонова, сидела на лавке против дежурного в гнетущем состоянии и красными глазами от ночных слёз. Увидев вошедшего лейтенанта Камаева, кинулась к нему:
– Товарищ следователь, да как же так, за что Матвея арестовали? Ваш сержант как зашёл, так с порога огорошил: мой муж Буряка застрелил, так чуть на ногах устояла. Сказал, вы дело ведёте, все вопросы к вам, вот и пришла, а как же. Какой он убийца? Да ни в жизнь никого ещё не обидел, а на такое и вовсе не пойдёт!
– Успокойтесь, гражданка Спиридонова, да, пока в камере, будем разбираться, – бросил Камаев и проследовал мимо, Галина вслед лишь успела взмолиться:
– Уж, пожалуйста, товарищ следователь, разберитесь, не мог он!..
Так начался для Камаева сегодняшний день. Он не удивился, знал, естественно, жена примчится узнать и станет ходатайствовать об освобождении мужа, а посему ответил так: вроде успокоил и в то же время сразу отвязался от неё. Он ещё со вчерашнего вечера в уме прикинул и позвонил директору прииска, кого следует ему сегодня вызвать на беседу, взять показания, объяснив причину срочности расследования убийства человека, как этого требует начальство сверху. Себя же озадачил: показания нужны, чтобы мы помогли усилить его следственные мероприятия, построить вопросы так, ответы на которые обосновали бы вину задержанного или придали вес аргументам.
В список включил начальника шахты Тарасова, остальных членов бригады Спиридонова: Хапугина и Воротникова; старика Парамонова, дежурившего вчера на водокачке (Спиридонов обмолвился, что он его видел, когда шёл на Гатчинский и возвращался, и даже накоротке обменялись словами). Подумал и решил добавить в список и Нюру Соломину (её девичья фамилия), пострадавшую от Буряка. Её он пригласит отдельно, через Ивашкина.
На самом деле сверху никто не торопил, а поступило указание отодвинуть текущие менее важные разбирательства и основное усилие сосредоточить на выявление вопиющего преступления. Камаев от себя преподал директору прииска о срочности, сославшись на городское руководство.
К радости Камаева, и
Вскоре появились те, кто был приглашён явиться в милицию пораньше. Первым пришёл Парамонов, с него и начал следователь.
– Та-ак, – протянул Камаев, – Парамонов Пётр Кузьмич, так и запишем, – спросил дату рождения и адрес проживания и внёс соответствующую запись. – Вы вчера находись на дежурстве по водокачке, видели ли вы Матвея Григорьевича Спиридонова? Если да, то когда и в котором часу?
– Как ж не видал, два раза видал. Ён, когда утром в сторону Аканака ишёл, так махнул рукой, тем и поздоровкались. На охоту ишёл с ружьишком, на Гатчинский ток направлялся, я ему ишо удачи пожаловал, так он отшуткнулся. Потом когда ён возвернулся, после обеденного часу, каво там, даже опосля заполуденья это ужо было, так мимо пробёг, так и разговору не получилось, встревоженным уж больно выглядел, спешу, сказал, и дале побёг, а куда побёг, это уж не знамо мне.
– Встревоженный, говорите?
– По лицу дюже волнения проступали.
– А ещё кого-нибудь приметили из проследовавших людей на Верхний Аканак вверх по долине?
– Ишли, двое ишли, аще раньше до Спиридонова, двое ишли и тоже с ружьями, с ними разговор чуток мимоходом был. То местные, приисковые Хапугин и Буряк. Как жизь спросили и дали прикурить мне. Цигарку с махоркой скрутил, шасть по карманам, ан спичек нет, в дежурке оставил, так они достали поджигалку, чик и подносили огонёк, закуривай, говорят, Кузьмич, и подались дале. И неведомо мне, куда ишли, могли дале по Аканаку ушагать, могли и по Гатчинскому ключу, не спрашивал.
– А ничего не напутали?
– Та как ж могу напутать, коли в глаза имя смотрел.
– Если нет ничего добавить, здесь распишитесь.
– А тут чего, за чего закорючку ставить?
– О чём мне рассказали, я на бумаге изложил, так положено.
– Тода можа, коли положено.
Следующим в кабинет зашёл Тарасов, он спешил, ждали производственные дела. Поздоровались – и сразу начались вопросы и ответы.
– Афанасий Петрович, вы наверняка хорошо знаете Спиридонова. Обрисуйте в двух словах, что он за человек.
– Толковый бригадир, работящий, сам пашет и своим в бригаде расслабляться не позволяет, правдолюб, честный, в семье, насколько знаю, полный порядок. Вот так, если кратко.
– Вы уже в курсе, Спиридонов обвиняется в совершении убийства, что на это ответите?
– Никак к уму не могу приложить, что Спиридонов мог убить Буряка, сомнения у меня велики.
– Больше сомнение, а не утверждение?
– Как можно утверждать, я же сказал, большие сомнения, ну не тот он человек. А что, если случайно вместо глухаря Буряка зацепил? На охоте всякое бывает, если по неосторожности. Помните, три года назад Куприянов напарника ранил на утиной охоте. А тут и не знаю, что думать…