Сокровища Валькирии: Звёздные раны
Шрифт:
— Думай, где приземлимся, — оборвала его Дара. — Через двенадцать минут будет Астроблема.
Насадный поймал себя на мысли, что, думая о «Разряде», потерял счёт времени, и, спохватившись, ещё раз мысленно покружился над городом, выхватил взглядом недостроенный цирк.
— Неподалёку от центра будет круглое здание без перекрытий и кровли, — сказал он по переговорному устройству. — Должны вписаться…
Ровно через двенадцать минут вертолёт завис над городом, освещённым лишь по периметру. В этом круге была единственная точка-ориентир — зеленовато рдеющий купол в самом центре; всё остальное лежало
— Нас услышали, — сообщила она. — Запрашивают с земли, требуют назвать опознавательный код.
— Что ты ответила?
— Сказала, что гул вертолёта им чудится, а мой голос снится.
— И они поверят?
— Думаю, поверят… Тоскующее сердце мужчин готово поверить чему угодно.
— Например, я бы этому не поверил! — возмутился академик.
— Ты бы — да. А они поверят.
— Почему?
— Потому что они никогда не слышали по радио зовущего голоса.
— А ты их звала? Почему ты их звала?!
— Чтобы провести операцию, — помедлив, проговорила Дара. — Я обманула их… Неужели тебе это не безразлично?
— Ну, разумеется, безразлично! Видишь недостроенное здание цирка? Сажай машину!
— Хорошо, сейчас, — проговорила она. — Сейчас… Увижу точку приземления и посажу… Но пока ничего не вижу! Кажется, несущий винт не вписывается… Только снег! Кругом завивается снег! Облако снега!
— Сажай машину! — закричал он. — Ты над целью! Под нами цирк, приземляемся!
— Тебе можно верить?! Мы впишемся?!
На миг она стала слабой и беспомощной.
— Сажай!
Вертолёт стал проваливаться вниз, взметая тучу снега, и вдруг уткнулся, просел, ощутив под собой твердь. Вокруг вихрился столб снега, и в его круговерти всё-таки просматривались призрачные белые стены недостроенной арены цирка.
В следующее мгновение Дара выключила двигатель. Повисла звенящая, воющая тишина. Лопасти ещё вращались, но поднимали лишь рыхлый, легковесный снег, который тут же оседал на вертолёт, покрывая его толстым белым слоем. Через минуту всё замерло, и лишь поднятая ввысь белая пелена медленно и долго оседала вниз.
— Смотри-ка, вписались, — удивлённо проговорила она. — И винт не повредили… На улице — плюс один градус по Цельсию, господа пассажиры. На Таймыре оттепель, берегите носы от простуды…
— Что с тобой? — после паузы спросил академик. — Всю дорогу летела, как ас… И тут…
Она стиснула кулачки.
— Я просила!.. Не отвлекай меня! Когда ты берёшься решать… Решать за меня, я становлюсь женщиной. Просто женщиной.
— А ты кто?..
— Дара!
— Прости, — он подтянул сумку, выпутал из скомканных рубашек автомат. — Дело в том… что я привык всегда решать сам. В той жизни… Тем более не привык прятаться за спиной женщины.
— Запомни: я Дара!.. И ходить ты будешь впереди. Но с одним условием — всё время нужно думать обо мне.
— Я думаю, — признался Насадный. — Всё время думаю…
— Когда ты научишься постоянно держать в сознании мой образ, станешь ходить один и тебя никто не заметит. Я могу находиться от тебя за тысячи километров…
— Нравится, когда ты рядом…
— Вот об этом больше ни слова! — отрезала она. — Не смей отвлекать меня! Ни на мгновение!
Он обиженно замолчал и несколько минут смотрел, как искрится и осыпается на лопасти поднятый винтами снег.
— Мне нужно идти, — сказал наконец. — Пока нас не засекли.
— Теперь не засекут, — в голосе её звучала уверенность. — На земле мы неуязвимы…
— И сюда никто не сунется?
— Никому в голову не придёт, что мы сели на арену цирка! А если и придёт, то…
— Тогда я пошёл, — Насадный стал протискиваться в салон. — В разведку… Это не так просто, уничтожить «Разряд»…
— Один никуда не пойдёшь! — заявила она. — Пока в кабине тепло, нам нужно поспать часа три. Может, потом не придётся… Почему-то с тобой я сильно устаю… И ты спи.
— Но на улицах пусто, ночь! — попробовал возразить он.
— Нет! — не покидая пилотского кресла, Дара забралась в меховой спальник, угнездилась и добавила. — Не оставляй одну, пожалуйста…
Через минуту послышалось её спокойное сонное дыхание. Академик осторожно пробрался к выходу, проверил, не проснулась ли, и, открыв дверцу, спустился на снег. На улице он присоединил к автомату спаренные магазины, передёрнул затвор и заглянул в вертолёт сквозь стекло, чтобы затвердить в памяти её образ.
Всё-таки он выстудил кабину — с губ Дары срывался лёгкий пар…
Когда он закладывал этот город, не мог даже в дурном сне представить, что будет ходить по его улицам крадучись, да ещё с автоматом в руках. Всё здесь теперь было частной собственностью, неприкосновенной и святой по писаным законам. Братья Беленькие отлично знали, что приобретают: российские власти пока ещё не решались продавать месторождения полезных ископаемых, впрочем, не было смысла их покупать. Достаточно, например, сторговать заброшенный мёртвый город с муниципальной землёй под ним и вести добычу алмазной руды в подвалах домов, тем более построены они не на сваях, как везде на вечной мерзлоте, а на монолитных коренных алмазоносных породах. И ясно, с какой целью компания «Белые Братья» затеяла строительство метро. Даже не обязательно входить в отношения с государством, получать лицензии и квоты. Можно спокойно несколько лет перерабатывать добытую таким образом руду и выбрасывать на рынок через третьи страны дешёвый технический алмаз.
Если, конечно, запустить «Разряд». Или нагнать побольше народа, дать каждому по зубилу из победита и молотку: рабский труд был признан непроизводительным во многих областях деятельности человека, однако извлекать алмазы из пород даже самым первобытным способом было выгодно, поскольку раб мог за один рабочий день окупить своё содержание до самой смерти.
«Разряд» для того и существовал, чтобы освободить человека от рабского труда.
Выбравшись из недостроенного цирка, Насадный оказался на убранной от снега улице и сразу же увидел светящийся изнутри купол. Новые владельцы Астроблемы город содержали в чистоте и даже спирта не жалели — включали противообледенительную систему, чтобы на сферу не намерзал снег. За толстым стеклом разливался зеленоватый свет, и академик не удержался, захотел взглянуть, как братья Беленькие реализовали его замысел — насадить в Арктике маленький островок джунглей. Оглядев пустынную улицу, он приблизился к куполу и заглянул внутрь.