Сокровища Валькирии: Звёздные раны
Шрифт:
Стекло мгновенно запотело от дыхания и покрылось узором.
Он отступил в сторону и затаив дыхание посмотрел ещё раз…
Всё пространство оранжереи было заполнено многоярусными сотами солдатских коек, на которых спали люди. Это напоминало джунгли, ибо в свете зеленоватых ночных ламп металлические конструкции выглядели как густые, непроходимые заросли, а человеческие тела отливали зеленью и походили на стелющиеся, ползущие тропические растения. Что-то вроде чешуйчатых лишайников.
Наверное, он смотрел долго и долго таил дыхание, поскольку от недостатка
Экспериментальный цех, а точнее, вход в него, был недалеко от центра, сразу же у горбатого моста — типичного питерского моста, переброшенного через каньонообразное русло Балганки. В самом начале промышленной разведки первого участка месторождения в отвесной стене берега, почти от уреза воды пробили полукилометровую штольню в крепчайших лавовых породах, насыщенных особенно крупными, до десяти-пятнадцати карат, алмазами. Выбранную из недр кратера руду упаковали в ящики и вывезли грузовыми самолётами на обогатительный комбинат «Якуталмаза». После неудачного опыта Насадный и создал собственную лабораторию в катакомбах, чтобы не пустовала дорогая в арктических условия производственная площадь и чтобы проводить испытания и доводку «Разряда» прямо тут же, добывая руду буровзрывным способом.
Насадный вышел к мосту и сразу же увидел, что спуск в каньон, лестница, сложенная из пиленого зювита — туфоподобной алмазосодержащей породы, чисто выметена, и снег убран возле гаражных ворот из нержавейки. Это значило, что в цехе работают. Только вот что делают? Копают метро или нашли «Разряд» и теперь монтируют?..
Он спустился до середины лестницы, когда заметил, что навстречу ему поднимаются двое в зимних маскировочных халатах, едва различимых на фоне снега.
— Стоять! — последовал окрик. — Назови номер!
Академик попятился вверх, потом развернулся и побежал скачками через две ступени. Сзади хлопнул гулкий выстрел, должно быть, предупредительный, поскольку зазвучал властный приказ:
— Лечь на снег! Не шевелиться!
Прыгая по-заячьи, он выскочил к мосту, когда за спиной громыхнуло ещё, теперь уже по нему, ибо взбитый пулей снег ударил в лицо. В этот миг он вспомнил об автомате, неловко потянул его из-за плеча и увидел, что к мосту по улице бегут ещё двое и вот-вот отрежут путь к отступлению, зажмут с двух сторон. Насадный пригнулся и, прячась за снежным бруствером, помчался к домам.
Следующий выстрел ударил где-то впереди, и в небо взлетела воющая ракета химической тревоги…
14
Чёрный песок ожёг ладонь…
— Ну и что теперь скажете? — торопил Ячменный, довольный произведённым эффектом. — Его-то я не придумал! Это вам не породная крошка и не чугунные опилки. Чувствуете удельный вес?.. Примерно сто семьдесят граммов кубический сантиметр. Не слабо, да?
— Значит, ты его спёр? — спросил Зимогор.
— А если бы не спёр? И этого бы не увидели.
— Вдруг этот песочек на самом деле неизвестное радиоактивное вещество?
— Мне-то теперь всё равно! Если так, я своё хватанул…
— Зубы у Гнутого начали расти раньше? Или после того, как песок достали?
— Не знаю, как зубы у этого… загнутого, но у меня здесь только рога выросли! — вдруг радостно сказал начальник партии. — Всё кувырком! А я не жалею! Жена ушла — да хрен с ней! Любимая собака повесилась, ну и мать её за ногу!..
— Я спрашиваю серьёзно! — прикрикнул Олег. Ячменный вытаращился, и рот слегка приоткрылся.
— У него что?.. В самом деле зубы растут?
— Сходи пощупай!
— Не знаю… Он давно ходит слюнявый. Как сюда приехали… Это что же? — он растерялся, засуетился. — Вы думаете, этот песок действует? Выходит, у меня с головой?.. Тоже всё в порядке? И я не выдумал? Про то, где родился?
— С твоей головой разберёмся, — Зимогор ссыпал песок в пакетик. — Это я забираю.
Начальник партии аж присел, потянулся рукой.
— Как это — забираете?.. Это моё! Это я себе!..
— Тебе-то зачем? На сувенир?
— А если меня припрут?! Заставят платить или вообще под суд?.. Чем я докажу? Нет, отдайте, Олег Павлович! В этом песочке моё алиби!
— Если припрут, — будешь молчать, как рыба.
— Почему это я должен молчать?
— Ты же поэт! И тебе всё равно, сам сказал…
Ячменный вспомнил свои «предсмертные» слова, несколько смутился и постарался уйти от темы, заинтриговал:
— Я догадываюсь, что это за вещество… Остатки метеорита.
— Не знаю, может быть, — Зимогор взвесил в руке пакет с песком. — Может, остатки метеорита… Но у меня в руке сейчас смерть всей электронной цивилизации.
Он не переспрашивал — догадывался, что достал из скважины и почему в партии отказала вся электроника вплоть до наручных часов. Зимогор вытряхнул соль из пластмассовой солонки, вложил в неё пакетик, закрутил крышку и спрятал в карман куртки.
— Его нужно удалить с территории партии, — добавил он. — Если заказчик ищет именно этот песочек, завтра же немедленно обнаружит. И никаких специальных приборов не надо изобретать. Так что придётся молчать, — он склонился к Ячменному. — Тебе и Гнутому. И про то, что керн подменили, — ни слова.
— Теперь-то хоть верите, что подменили?
— Понял? Пытать будут — молчи. Тогда и доказывать ничего не придётся. В твоих интересах молчать обо всём!
Начальник партии как-то утробно, со стоном, вздохнул.
— Раньше бы я запросто… Начальство сказало — под козырёк. А сейчас тяжело. Говорю же, тут моральный облик меняется. В Манорайской котловине я из пепла восстал, можно сказать. Человеком себя почувствовал, настоящим поэтом. Вспомнил, откуда родом, матушку вспомнил… А вы меня врать заставляете.