Сокровище тамплиеров
Шрифт:
Андре ткнул большим пальцем через плечо.
— У меня там пленник, французский рыцарь. Я поймал его, когда он удирал из шатра, спасаясь от стражников. Сейчас его караулят двое ваших людей: с него нужно не спускать глаз и доставить прямо к королю. Я знаю, кто он такой, но толку от этого будет не много, если он удерёт. Он исчезнет, затеряется в горах так же легко и быстро, как и Комнин, и вряд ли нам удастся изловить его снова. Между тем, что бы здесь ни случилось, этот человек наверняка знает, в чём дело, и Ричард захочет как следует его расспросить. Кстати, шатёр хорошо осмотрели? Ты уверен, что Исаак исчез?
— Ага, уверен, — проворчал Никон с гримасой отвращения. — Правда, я ещё не успел тщательно всё обыскать, ведь сукины сыны сбежали за несколько минут до того, как вы здесь появились. Но сразу же после бегства Комнина я послал людей в его шатёр. Трупов там нет, следов крови тоже, вот и всё, что я пока знаю. Они сбежали, и, судя по тому, как поспешно уносили ноги, возвращаться не собираются. Но вы сказали, что один из них — француз?
— Рыцарь короля Филиппа. Он был оставлен при нашем войске в качестве связного между Филиппом и Ричардом.
— Тогда надо отволочь его задницу к королю, и чем быстрее, тем лучше. Под пыткой он живо сознаётся в том, что здесь делал!
Никон повернулся к одному из своих подчинённых и отдал приказ собрать всех людей. Лишь четверо стражников были оставлены для охраны великолепного шатра — король должен был обрадоваться тому, что этот шатёр к нему вернётся.
Ричард был в ярости. Сперва король в замешательстве слушал подробный рассказ Андре о том, как тот перехватил французского рыцаря, а когда узнал, что Дорвилль пытался убить Сен-Клера, высоко поднял брови.
Потом Ричард приказал взять француза под стражу и доставить к нему.
Наблюдая за происходящим из дальнего угла приёмной, Андре чувствовал, что, несмотря на случившееся, ему очень не хочется верить в виновность этого человека. Но когда известный своей вспыльчивостью монарх приступил к допросу, стало ясно, что француз своей дерзкой заносчивостью опасно испытывает далеко не безграничное терпение Ричарда.
И в конце концов это терпение лопнуло.
— Божьи яйца, мессир, вы что, принимаете меня за дурака?! — взревел король после очередного издевательского ответа на прямой вопрос. — Вы вздумали надо мной потешаться? Ладно, клянусь благостным Иисусом, сейчас вы поймёте, что я не из тех, кто позволяет всяким гарцующим щёголям смеяться над собой!
Ричард щёлкнул пальцами, призывая капитана стражи.
— Отведите этого малого в подземелье и получите от него ответы на все вопросы, которые я ему задал. Посмотрим, не развяжет ли раскалённое железо его язык быстрее, чем учтивые расспросы!
Дорвилль продержался недолго. Одного прикосновения раскалённой кочерги к плечам хватило, чтобы от всей его заносчивости не осталось и следа, а угроза изувечить его лицо с помощью всё той же кочерги окончательно развязала бедолаге язык. Надо отдать ему должное (как заметил позднее в разговоре с Андре сам Ричард) — Дорвилль считал, что успешно выполнил своё дело, ход событий уже не повернуть, а потому не видел смысла отпираться и страдать. Придя к такому разумному заключению, француз собрал, насколько позволяли обстоятельства, остатки достоинства и поведал обо всём, что совершил. Он не только ничего не утаивал, но, похоже, даже гордился содеянным.
Дорвилль признался, что под покровом темноты пробрался в лагерь Комнина и сообщил тому, что Ричард его обманывает, на самом же деле собирается вернуться нынче ночью, когда император и его сподвижники будут спать, и схватить всех, а самого Исаака заковать в цепи. Таким образом он сыграл на хорошо известном страхе побывавшего в плену Комнина перед оковами, ибо прекрасно знал: одно только слово «цепи» буквально лишает императора рассудка, заставляя забыть обо всём в отчаянном стремлении спастись.
Дорвилль уверял, будто действовал исключительно по собственному почину с единственным намерением помочь своему государю, королю Филиппу Августу, осуществить его планы относительно Святой земли и Конрада Монферратского. Вовлекая Ричарда в затяжную войну на Кипре и задерживая там английский флот, Дорвилль надеялся выгадать время для претворения в жизнь замыслов Филиппа. Он утверждал, что действовал без сообщников, и особо подчёркивал, что король Филипп ничего не знал.
Ричард выслушал это, подперев рукой подбородок и поставив локоть на подлокотник кресла. Когда Дорвилль закончил, король некоторое время сидел неподвижно, размышляя о признаниях французского рыцаря. Наконец Ричард выпрямился и воззрился на пленника из-под насупленных бровей.
— Итак, — прорычал он, угрожающе понизив голос, — вы отплатили за моё гостеприимство лицемерием и двойной игрой в пользу вашего господина... Вы навязали мне войну, к которой я вовсе не стремился. Ладно, быть по сему. На время войны вас закуют в цепи, которыми вы пугали Комнина. Думаю, понадобятся двойные цепи, в награду за вашу любезность и в знак моей благодарности.
Он вздёрнул подбородок и, прищурившись, воззрился на Дорвилля, ожидая, как тот отреагирует.
— Вы, верно, думаете, что, говоря о благодарности, я потешаюсь над вами? Ничего подобного. Если бы я не был благодарен, вы бы прямиком отправились на эшафот. Но благодарность пробудила во мне милосердие, и я решил позволить вам пожить подольше.
Ричард расплылся в улыбке.
— Вы дали мне прекрасный повод, чтобы оставить еврейского жеребца в моём стойле. Не пристало никчёмному иудею владеть таким великолепным животным, которое полюбилось мне с первого взгляда.
— Мой господин, — громко и укоризненно обратился к Ричарду один из стоявших рядом людей.
Ричард воззрился на него.
— В чём дело, Мальбек?
— Мой господин, Исаак Комнин — не еврей. Он византиец.
Лицо Ричарда побагровело от злости.
— Не еврей? Исаак — не еврей? Вы, часом, не спятили, почтенный Мальбек? Вам должно быть стыдно даже предполагать такое! Надо же — не распознать в нём еврея! Я, например, всё понял с первого взгляда, на нём просто написано, что он еврей. Нос крючком, жёсткие, курчавые волосы. Но вообще-то это не имеет значения. Исаак — узурпатор, явившийся сюда невесть откуда и не имеющий никаких прав на трон, которого я теперь его лишил. Здешняя земля плодородна и станет прекрасной житницей для наших войск. А налоги, собиравшиеся ранее Исааком, помогут нашему великому делу. Этот остров станет превосходной базой для нашего вторжения в Святую землю. Я весьма признателен вам, мастер Дорвилль, за то, что вы отдали такое богатство в мои руки, когда у меня не было законной возможности заполучить его иными средствами. Поразмыслите об этом, сидя в заточении. Подумайте о вашем подарке мне и моим войскам — подарке, который дал нам возможность досаждать вашему хозяину с ещё большим успехом.
Ричард щёлкнул пальцами.
— Уведите его с глаз моих долой. Да, и держите его в оковах! В двойных оковах на руках и ногах. Марш!
Когда пленник и его охранники удалились, Ричард объявил о созыве военного совета и приказал мессиру Анри, как главному военному наставнику, разослать курьеров с оповещением о всеобщем сборе. Затем король заговорил с некоторыми из присутствовавших вельмож, и Андре решил воспользоваться этим и незаметно ускользнуть. Но хотя Ричард был поглощён разговором с одним из знатных английских баронов, Сен-Клер не решился уйти, не откланявшись, а его поклон привлёк к нему внимание монарха. Не успел Андре, повернувшись кругом, сделать и трёх шагов, как король окликнул его.