Сокровище тамплиеров
Шрифт:
Аль-Фарух умолк. Его взгляд стал острым, на лице появилось новое, не поддающееся толкованию выражение. Синклер собрался с духом, готовясь к тому, что могло сейчас произойти. Но услышал он вовсе не то, чего ожидал.
— Ещё мне сказали, что по личному приказу султана были преданы смерти более сотни захваченных в плен рыцарей Храма.
— Они казнили пленников? Я в это не верю. Саладину никогда не отмыть своё имя после столь жестокого злодеяния.
Правая бровь аль-Фаруха дёрнулась.
— Имя Саладина? Ты имеешь в виду его репутацию среди франков? Имя Саладина почитают последователи Аллаха, воины ислама. Для правоверных
Растерянный Синклер, не найдя нужных слов, ограничился кивком.
— Ну и как ты теперь со мной поступишь? — спросил он. — Значит, мне тоже предстоит умереть?
Аль-Фарух хрипло коротко засмеялся.
— Умереть? Нет, ты не умрёшь. Я обязан тебе жизнью. Но ты будешь моим пленником, пока за тебя не дадут выкуп. Не волнуйся, — быстро добавил он, увидев, что Синклер застыл. — С тобой будут обращаться учтиво, но и ты не должен доставлять нам хлопот. Пока ты будешь у нас, мы выучим тебя нашему языку и познакомим со Словом Аллаха и его святого пророка Мухаммеда, благословенно будь имя его. Может, мы даже научим тебя мыться и одеваться, как это делают цивилизованные люди, — всё будет зависеть от того, как долго ты среди нас пробудешь. Пока же я поручаю тебя попечению Сабита. Ты увидишь, что он скор на расправу и возмездие, однако, если его не раздражать, не так уж суров. Конечно, его безмерно раздражает уже то, что ты — франк. Но я предупредил его, чтобы он держал себя в руках. Ступай с ним, но прежде усвой своё первое арабское выражение: «Салям алейкум». Буквально это означает «мир вам»; так правоверные говорят друг другу при встрече и расставании. Потому и я говорю тебе, пока мы не встретимся снова: «Салям алейкум».
— Салям алейкум, — отозвался Синклер, думая, суждено ли ему когда-нибудь увидеть свой дом.
Эти люди поверили, что его зовут Лаклан Морэй, а мессира Лаклана Морэя, шотландского рыцаря, не принадлежащего ни к одному ордену или союзу, никто выкупать не станет. Храмовника с таким именем не существует, орден не станет разыскивать Морэя, и даже братство Сиона вряд ли сможет узнать, что сталось с одним из его членов.
Сабит шагнул вперёд, положил руку на плечо рыцаря, и Алек Синклер послушно направился к лошади, приготовленной для него по приказу аль-Фаруха и дожидавшейся в окружении сарацинской стражи. Теперь Синклер окончательно осознал, что он — пленник.
ГРАФСТВО ПУАТУ,
1189—1190
ГЛАВА 1
Как раз перед тем, как Эктор потряс его за плечо, Анри Сен-Клер понял, что видит сон. Такие странные сны на пути к пробуждению начали регулярно посещать его с прошлого года, с тех пор как умерла его жена.
Потом его сильнее встряхнули за плечи, и, проснувшись со сдавленным стоном, он увидел, что над ним стоит Эктор. В мерцающем свете свечи силуэт управляющего казался таким же угрожающим и неясным, как и звуки из недавнего сна.
— Мой господин! Мессир Анри, проснитесь.
Анри застыл, но память о ночном кошмаре постепенно развеялась, и Сен-Клер облегчённо вздохнул, узнав своего управляющего и увидев знакомую спальню. Протерев глаза, он рывком приподнялся на локте и всмотрелся в лицо разбудившего его слуги.
— Эктор? Что случилось? Который час?
— Далеко за полночь, мой господин, но к вам гости. Вы должны одеться, и побыстрее.
— Гости? Посреди ночи?
Сен-Клер отбросил одеяла, скинул ноги с кровати, но заколебался.
— Опять эти трижды проклятые священники? Ибо если это снова они, пусть отправляются в ад, и я попрошу дьявола закопать их поглубже в горячие уголья. Их ханжеское высокомерие...
— Нет, мессир Анри, это не священники. Это король. Он просит вас присоединиться к нему, да побыстрее.
— Король? — В голосе Анри прозвучало недоумение. — Король Франции? Капет? Филипп Август здесь, в Пуату?
— Нет, мессир, я имел в виду нашего герцога и короля Англии Ричарда, вашего сеньора.
— Ричард Аквитанский. — Голос Сен-Клера задрожал. — Ты смеешь называть его королём здесь, в моём доме? Да за подобную наглость его отец спустил бы шкуру с нас обоих! Произносить такое вслух...
Эктор понурился, раздосадованный своей оплошностью.
— Простите меня, господин. Дурная голова развязала дурной язык.
Анри поднял руку.
— Довольно! Ричард скоро станет королём Англии, но Генрих ещё не умер. А между тем его сын здесь, у моих дверей.
Эктор открыл было рот, собираясь что-то сказать, но рыцарь жестом остановил его.
— Нет! Помолчи и дай мне подумать. А пока молись небесам, чтобы они защитили нас от всякой напасти, ибо добрый ветер не принесёт к чужим дверям путника в такое время ночи, тем более Ричарда Аквитанского. Почему ты раньше не сказал, кто мой гость?
Мессир Анри лёг спать, не снимая рубашки и обтягивающих штанов, и теперь поднялся с кровати настолько быстро, насколько позволял немолодой возраст. Подойдя к чаше с водой, он поплескал себе в лицо, потёр глаза и щёки. Эктор предложил принести подогретой воды, но Анри лишь фыркнул и, взявшись за полотенце, велел подать свежее верхнее платье и плащ. К тому времени, когда Эктор достал одежду из изысканно украшенного шкафа, Анри привёл себя в порядок и сунул ноги в крепкие, проложенные войлоком сапоги.
— Сколько с ним людей? Это военный отряд?
— Нет, мессир. Он даже без свиты. С ним только один спутник из благородных и не больше десяти стражей. У меня сложилось впечатление, что они проделали долгий путь и направляются ещё дальше.
Управляющий подал сеньору длинное, до лодыжек, белое верхнее одеяние без рукавов и герба. Облачившись, рыцарь подпоясался кожаным ремнём и поинтересовался:
— В каком он настроении? Сердитый?
Эктор приподнял брови.
— Нет, мессир. Он кажется... возбуждённым и полным воодушевления.