Сокровище тамплиеров
Шрифт:
Герцог перевёл взгляд с отца на сына.
— Что ж, может, храмовники и были самыми опасными людьми на земле до битвы при Хаттине, но теперь Саладин добился того, что они станут ещё опаснее для него и его прихвостней на все грядущие времена.
Ричард снова потёр ладони.
— Но, как бы то ни было, бойня состоялась и нам приходится иметь дело с её последствиями. А последствия, в числе прочего, заключаются в том, друзья мои, что численность тамплиеров резко уменьшилась, ибо из каждого десятка воинов они потеряли пятерых. Тамплиеры заслуженно считаются самыми могучими и прославленными бойцами на земле, главной защитой и опорой христианства в Святой земле, но за последние два года они понесли столь чудовищные потери, что это не могло не подорвать мощь ордена. Со времён Юлия Цезаря известно: войско, утратившее более трети своих воинов, теряет боеспособность.
Герцог снова умолк, чтобы слушатели осмыслили его слова.
— Многие считают, будто орден Храма вездесущ и могущество его безгранично, — продолжал он, — но мало кому известно, что в действительности в Святой земле никогда не собиралось одновременно больше тысячи храмовников. А поскольку их недавние потери составили более пяти сотен человек, от былой мощи ордена мало что осталось. Неудивительно, что сейчас он остро нуждается в добром пополнении.
Ричард в упор посмотрел на Андре.
— Храм ищет молодых рыцарей, свободных от долгов, без мирских обязанностей, здоровых телом и духом. Думаю, мой юный друг, ты соответствуешь этому описанию?
Андре с удручённым видом пожал плечами.
— Возможно, мой сеньор, но над моей головой сгустилась туча.
— Эта туча исчезла. Забудь, что она существовала.
— Хотел бы я забыть, мой сеньор. Но даже если смогу, я всё равно буду темой толков и пересудов, которые, возможно, дойдут и до Святой земли. Между тем общеизвестно, как неумолимо строги требования Храма к желающим принести обет. Я слышал, простите меня за прямоту, будто даже короли и герцоги не могут навязывать ордену свою волю.
Услышав слова сына, которые, по разумению старого рыцаря, должны были привести Ричарда в ярость, Анри напрягся, но, к его изумлению, герцог лишь улыбнулся.
— Верно, совершенно верно, тут моё влияние далеко не безгранично. Но на мне свет клином не сошёлся: рекомендую присмотреться повнимательнее к моему другу, мессиру Роберу де Сабле. Поверь мне на слово — он куда более важный человек, чем может показаться на первый взгляд. В некоторых делах он обладает таким влияниям, какого мне никогда не добиться. Начать с того, что он один лучших мореходов христианского мира, хотя и утверждает, что в его теперешней жизни это не играет особой роли.
Герцог вопросительно поднял бровь, и рыцарь кивнул в ответ, очевидно, уступая некоей невысказанной просьбе.
Ричард широко ухмыльнулся, снова повернулся к остальным, извлёк из ножен длинный кинжал, подбросил в воздух и легко поймал оружие, совершившее во время падения полный оборот. Проделав этот трюк ещё дважды под внимательными взглядами собравшихся, он продолжал:
— Я могу открыть вам обоим секрет, известный в наше время очень немногим. Мессир Робер, как и ты, Андре, не принадлежит к Храму.
Герцог резко развернулся и метнул кинжал в один из поддерживавших высокую крышу зала деревянных столбов; клинок сверкнул и глубоко вонзился в плотную древесину. При общем молчании Ричард неторопливо подошёл к столбу, вытащил кинжал, внимательно осмотрел остриё и убрал оружие в ножны.
— Но правящий совет Храма пригласил мессира Робера вступить в орден, и не просто в качестве рыцаря, но в качестве хранителя места магистра, поскольку судьба нынешнего магистра, Жерара де Ридефора, неизвестна. Он числится пропавшим без вести, но, скорее всего, его уже нет в живых — или сложил голову в бою, или был убит в плену.
Герцог снова ухмыльнулся, с удовлетворением отметив, что оба Сен-Клера с приоткрытыми ртами медленно повернулись к де Сабле и во все глаза уставились на него.
Ричард выдержал паузу, а когда решил, что у отца и сына было достаточно времени, чтобы проникнуться впечатлением, заговорил снова:
— Позвольте повторить: мессир Робер был приглашён в орден правящим советом Храма. Никогда и никому раньше не оказывали такой чести. Это беспрецедентный случай, потому что Храм всегда ревностно и фанатично отбирал самых лучших из желающих вступить в его ряды. То, что орден пригласил мессира Робера, имеет огромное значение и для тебя, Андре. Учитывая, что де Сабле убеждён в твоей невиновности, возможно — и даже вероятно, — что тебя примут в орден как новичка без принесения формальных обетов, ещё до того, как мы покинем Францию. Таким образом, вы оба, отец и сын, сможете путешествовать в моей свите, пока мы не доберёмся до Святой земли. Там вы приготовитесь к стоящим перед вами задачам: по прибытии ты, Андре, станешь полноправным рыцарем Храма, а вы, Анри, займёте оговорённую должность.
Анри Сен-Клер низко поклонился.
— Превосходно, — сказал герцог. — А теперь перейдём к нашим делам. Начнём с этого святоши и лицемера, аббата Фомы. Может, он и не слишком боится Бога, но, клянусь святой Божьей глоткой, я сумею нагнать на него страху. Он у меня живо раскается во всех своих гнусных прегрешениях! Андре, ступай, найди Годвина, капитана моей стражи. Он англичанин, но умеет говорить по-французски. Ты его сразу узнаешь: здоровенный детина, его ни с кем не спутаешь. Скажи ему, чтобы взял четырёх человек, поехал в аббатство Пресвятой Девы, арестовал аббата Фому и доставил в цепях ко мне, в замок де ла Фурье. В цепях, заметь, и пешим. Пусть заставит аббата идти пешком! Я хочу, чтобы этот заносчивый ханжа и лицемер испытал боль и страх, о которых до сегодняшнего дня и понятия не имел. И пошли с ними одного из своих людей, чтобы тот показал дорогу. Ступай. Нет, погоди.
Ричард щёлкнул пальцами.
— Заодно скажи Пьеру, сержанту Годвина, чтобы подготовил наших коней и подвёл к воротам в ближайшие полчаса. Всё понял?
Андре кивнул.
— Да, мой сеньор.
С этими словами он вышел.
Мессир Анри посмотрел ему вслед, восхищаясь прямой осанкой сына и слегка удивляясь, как легко Ричарду удаётся добиваться своего. Конечно, старший Сен-Клер с самого начала сообразил, что Плантагенет явился к нему неспроста. Со вчерашней ночи Анри преследовали опасения и горькая досада. Но теперь, как по волшебству, обида покинула его, сменившись невольным восхищением человеком, так умело распоряжавшимся чужими жизнями.
Несмотря на свою тревогу, несмотря на то, что он понимал: Ричард Плантагенет манипулирует людьми ещё искуснее, чем прежде, Анри имел причины смириться с волей герцога. Он отдавал себе отчёт, что без поддержки будущего короля его сыну Андре нельзя оставаться во Франции. После отъезда Ричарда и отца Андре мог избежать судебного процесса и казни (или даже гибели от рук убийцы) только одним способом: вступив в войско крестоносцев, но под чужим именем, без гербового щита, в качестве наёмника. Однако теперь, когда в нём был заинтересован сам Ричард — а старый рыцарь ни на йоту не верил, что хорошо знакомый ему герцог вдруг проникся бескорыстной любовью к справедливости, — у Андре появился другой, более приемлемый путь. То, что его участие в походе в Святую землю было a sine qua non [4] , уже не раздражало старшего Сен-Клера, ибо служило интересам не только сеньора, но и вассала. Приняв предложение Ричарда, мессир Анри извлёк из необходимости пользу: он воспользовался возможностью сохранить жизнь сыну и разделить с ним судьбу.
4
Обязательное требование (лат.).