Сокровище
Шрифт:
– МОООООРЕ, МООООРЕ,
Мир бездонный,
Пеееееный шелест
Волн прибрежных…
– Месье капитан! – окликнул Гектора француз.
– А?
– Я думаю, что вы устали и хотите вернуться туда, где вы остановились. – заботливо предложил д’Амбуасье – Кстати, где вы остановились? В какой гостинице?
«Ты что, мерзавец, хочешь, чтобы я тебя прямиком к Сюзанне привёл?»
– «Дерзкая девка». – влёт ответил пират – Идеальное обслуживание и берут недорого.
– Тогда я и мой помощник рады проводить вас. – д’Амбуасье был сама любезность – Если вы не против.
–
– Обязательно. Саригюль, куколка, можешь убирать!
«Они не могли не завязать мне глаза. Какие заботливые засранцы. И будут же следить, куда я пойду.»
Предчувствие не обмануло Барбоссу. Сперва его выбросили из кареты едва ли не лицом в грязь. Затем резко сорвали повязку с глаз, натянутую так туго, что впору было лишиться их обоих. Ну а под конец Арман, желая позабавится, плеснул ему в лицо тем самым вином, которое подавали на ужин.
– Простите, месье, я хотел предложить вам выпить, но случайно споткнулся. – сказал он насмешливо.
– Спасибо, молодой человек, вы очень любезны. – улыбаясь ответил капитан.
«Будь мы на борту «Жемчужины», я бы отправил тебя на корм акулам, щенок.»
– До свидания, господин капитан, ибо я надеюсь, мы с вами будем видеться часто. – едва ли не торжественно произнёс д’Амбуасье.
Гектор лишь отвесил салют в ответ, и, взяв лошадь под узцы, побрёл куда глаза глядели. Новые знакомые выждали, пока он отойдёт на приличное расстояние, и осторожно двинулись следом. Пират шёл, не разбирая дороги, но преследователи не выпускали его из виду. Морской волк понял, что сам загнал себя в тупик. Сегодня вечером ему и без того остро не хватало Воробья, а сейчас – тем более. Что же делать? Подпустить их поближе, а потом развязать драку? Не ожидают же они нападения от пьяного старика? Похоже, это единственно возможный выход.
Неожиданно за поворотом раздались шаги. По слаженному топоту Гектор понял, прямо к нему навстречу движется небольшой отряд жандармов. Оказавшись между молотом и наковальней, капитан решил вести себя естественно и идти вперёд, также изображая пьяного. В патруле было шестеро человек. При большом желании и высоком умении, их можно было бы уложить всех, но лучше этого не делать. Может быть, даже его не узнают.
Едва пропустив патруль мимо себя, Гектор осторожно обернулся. Ни д’Амбуасье, ни его слуги видно не было. Очевидно, вооружённые люди их спугнули. Не успел Гектор облегчённо выдохнуть, как столкнулся лицом к лицу с офицером – командиром патруля.
– Qui es tu? (Вы кто такой?) – строго спросил он – Que faites-vous ici en ce moment? (Что вы здесь делаете в такое время?)
Ответить пирату на этот счёт было нечего. Осталось лишь разыграть дурочка и глупо похихикать, чтобы произвести соответствующее впечатление.
– Vous ^etes-ivre? (Вы пьяны?) – спросил офицер.
«Похоже, он принимает меня за пьяного. Значит, я хороший актёр.»
Глядя на улыбающегося человека с абсолютно дурацким выражением лица, офицер решил не продолжать с ним бесполезного разговора. Брезгливо поморщившись, он двинулся своим чередом.
– Partir d’ici! (Иди отсюда!) – грубо бросил он, перед тем, как удалиться – Pauvre cheval. (Бедная лошадь.) Comme il n’a pas 'et'e coup'e? (Как он её ещё не пропил?)
Теперь можно было успокоиться. Ни странный дотошный француз с прихвостнем, ни случайно встретившиеся жандармы не стали помехой. Но ещё не известно, как дело повернётся дальше. Не теряя больше ни секунды, Барбосса вскочил в седло и пустился прочь по улице, пока его не хватились.
Капитан не удостоил дю Гресси ответом на вопрос, почему он вернулся на четыре часа позже своего напарника, и пропустил мимо ушей причитания о том, что теперь директору театра придётся ночевать на рабочем месте. Быстро вернувшись в свой привычный вид, пират направился в пансионат на улице Весенни. Воробей наверняка уже дрыхнет, если, конечно, его не потянуло в кабак. Только бы не вздумал привести в пансионат шлюху – Сюзанна не должна стать свидетельницей такого позора.
В пансионате свет горел не во всех окнах. Большинство обитателей уже легли спать, лишь кое-где на первом этаже ещё кто-то занимался своими делами… Как и на четвёртом. Значит, Сюзанна ещё не спит.
– Месье Гектор, вы вернуться так поздно. – встретила его госпожа Жюйяр.
– Скажите спасибо, что я вообще вернулся. – прорычал в ответ Барбосса. Сегодняшнее происшествие изрядно обозлило его, и не хватало ещё, чтобы неугомонный птах и рыжая бестия вбили последний гвоздь в крышку гроба его спокойствия – Что сейчас делает Сюзанна?
– Мадмуазель закрыться в мастерская с месье Джек, и весь вечер не выходить.
От изумления капитан потерял дар речи. Воображение уже рисовало ему картины самого постыдного содержания. Как они могли!
– Где эта мастерская? – прорычал он.
– На четвертый этаж крайняя дверь направо. Вы должны быть видеть.
Гектор был наверху уже через несколько секунд. В его душе поселилось жгучее желание сделать с Воробьём что–нибудь плохое, и чем болезненнее, тем лучше. Так и знал, что дело этим закончится! Ну, ничего, получат все, в том числе и рыжая вертихвостка.
– А ну, открывайте! – проревел капитан, забарабанив кулаками в дверь – Воробей, я знаю, что ты здесь и чем занимаешься!
Ответа не последовало.
– Сюзанна, открывай по-хорошему, и я не буду избивать тебя до крови!
Никакого движения.
– Вы что, хотите, чтобы я дверь снёс?
Молчание.
– Тогда готовьтесь, голубки, я захожу!
Ни громкий стук в дверь, ни угрозы, перешедшие в действия, не испугали ни Джека, ни Сюзанну. Дверь в мастерскую едва выдерживала натиск взбешённого пирата. Наконец тоненький засов сорвался вместе с петлёй, дверь распахнулась, и Барбосса ввалился в комнату.
Джек спокойно восседал в кресле с важным видом и с веером в руках. Сюзанна стояла напротив у мольберта, в одной руке держа палитру, в другой кисть. Рядом с ней стоял столик, на котором уютно расположились графит, баночки с краской, белила, тряпочки и кисти. Девушка делала аккуратные штрихи по холсту, натянутому на мольберт. Не сразу она удостоила своего опекуна вниманием, а когда повернулась к Гектору, выглядела совершенно спокойно.
– Задвижку починишь сам. – промолвила она так, словно ничего не случилось.