Сокрушенная империя
Шрифт:
Я сглатываю ком в горле.
– Вот именно.
Он улыбается.
– Теперь, когда мы все решили, можно и в кино.
Фильм про зомби после того, как я с трудом обезвредила эту бомбу, последнее, чего я хочу, но мне приходится заставить себя согласиться на это.
– Точно.
Что ж, можно с уверенностью сказать, что мой брат теперь не единственный, кто сомневается в том, насколько можно доверять Оукли.
Глава тридцать пятая
Бьянка
Твою
Едва я откладываю записку и пытаюсь разобраться в своих мыслях, меня переполняют эмоции.
Я рассказала Оукли о маме.
Я знала, что между нами особенная связь и тогда мы были близки, но даже не подозревала, что настолько, чтобы рассказать ему единственную вещь, о которой никогда ни с кем не говорила.
Глаза щиплет от слез, и я встаю с пола.
Оукли был прав. Мы нечто намного большее, нежели секс-приятели, которые не занимались сексом. То, что происходило между нами, было настоящим.
Я настолько погружена в свои мысли, что даже не слышу, как открывается дверь.
– Ты готова? – спрашивает Стоун, входя в мою комнату.
Я серьезно жалею о том, что дала ему запасной ключ, потому что сейчас от одного его вида меня переполняет гнев. Не могу перестать думать, что он отобрал у меня нечто ценное, соврав насчет того стихотворения.
Я бросаю на него свирепый взгляд.
– Нет.
Сказать, что он удивлен, значит ничего не сказать.
– Что…
– Это не ты написал то стихотворение.
– Какое стихотворение?
У него настолько непонимающий взгляд, что я начинаю злиться еще сильнее. Я едва сдерживаюсь, чтобы не начать рвать на себе волосы, когда подхожу к нему.
– То, в котором говорится про прекрасный ночной кошмар.
Он на секунду задумывается, а затем делает такое лицо, словно съел что-то противное.
– Это? – Он закатывает глаза. – Ладно, ты права, это не я его написал. Но я не понимаю, в чем пробле…
– В том, что ты соврал мне! – громко кричу я. – Я влюбилась в это стихотворение. Оно заставило меня почувствовать себя особенной, почувствовать себя важной, и я думала, что ты написал его от всего сердца, но это была ложь.
Это сделал Оукли.
Уперев руки в бока, Стоун шумно выдыхает.
– Ты права, я соврал.
Я собираюсь закричать снова, но он подходит ко мне ближе и заключает в объятия.
– Но я сделал это только для того, чтобы впечатлить тебя. – Он выглядит смущенным. – И потому, что подумал, что какой-то другой парень пытается ухаживать за тобой и пишет тебе стихи. Я не хотел, чтобы он украл тебя у меня.
Его лицо полно сожаления, он раскаивается, но тем не менее.
– Ты не должен был врать.
– Я знаю. Прости меня, Борн. – Он смотрит на часы. – Не хочу показаться мудаком, но мы можем поговорить об этом позже? Мы должны быть на дне рождения в девять.
Мне нужно послать его, сказать ехать одному. Но вина делает с нами страшные
И избегать важных разговоров.
* * *
Вечеринка уже в самом разгаре, когда мы приезжаем в дом Рут.
Стоун присвистывает, оглядывая огромный зал, заполненный богачами в изысканной одежде.
– Я знал, что у нее состоятельные родители, но чтобы настолько.
Он прав. Это точно не обычная студенческая вечеринка.
Конечно, присутствует и несколько студентов, слоняющихся из стороны в сторону, но вместо пиво-понга, пластиковых стаканчиков и рэпа я вижу официантов, ходящих по залу и предлагающих шампанское и икру на серебряных подносах.
Я начинаю чувствовать себя неподходяще одетой в своем коротком черном платье и красных туфлях. И вижу, что Стоун тоже чувствует себя некомфортно, ведь так происходит всегда, когда он находится в окружении богатых людей.
– Стоун, дыши, – шепчу я. – Это просто люди.
– Тебе легко говорить, – шипит он, поправляя галстук. – Ты родилась с серебряной ложкой во рту.
Я подавляю желание сказать, что он родился с палкой в заднице, но я же не напоминаю ему об этом.
– Вы пришли, – кричит кто-то у нас за спинами.
Мгновение спустя к нам подбегает жизнерадостная Рут. Ее жених Юджин следует за ней, словно потерянный щенок. Обняв нас, она переключает внимание на Стоуна.
– Я как раз рассказывала отцу о тебе. – Она улыбается. – Он безумно хочет с тобой познакомиться. Стой здесь, я его приведу.
Прежде чем кто-то из нас успевает сказать хоть слово, она убегает.
Стоун выглядит так, словно его вот-вот вырвет.
– Ее отец – заведующий неврологическим отделением в клинике Стонибрук. – Его голос слегка дрожит. – У него очень много связей, так что смотри не опозорь меня, хорошо?
Ага… я сделаю вид, что не слышала этого.
Подавив раздражение, я беру бокал шампанского. Обычно я не пью, но, черт возьми, сейчас мне это точно пригодится.
Рут возвращается с высоким пожилым мужчиной в смокинге, который, по-видимому, является ее отцом. Зеленея на глазах, Стоун выпрямляет спину и протягивает руку.
– Здравствуйте, доктор Келп, очень рад наконец с вами познакомиться.
Мужчина улыбается, пожимая его руку.
– Могу сказать то же самое. – Он приобнимает Рут за плечи. – Рути говорила о тебе только хорошее. – Мужчина подмигивает. – Поздравляю с отличными результатами на последнем экзамене. Рути говорит, у тебя лучший балл в группе.
Так и есть. И он без остановки болтал об этом всю прошлую неделю.
Я отставляю пустой бокал шампанского и беру новый. Стоун пытается показаться скромным, но получается у него не очень.