Солдаты живут
Шрифт:
И все это произошло во время удивительной по жестокости осады Джайкура, или Деджагора, которая покорежила судьбы столь многих членов Черного Отряда и отяготила их грузом уязвимости, который будет давить на их умы и души до конца жизни.
— Хорошая идея, — согласилась Дрема, — Хотя можешь не сомневаться, что мужчины ей воспротивятся. Вот ты можешь представить, что Ранмаст и Икбал согласятся отправиться куда-нибудь и при этом не чувствовать локоть друг друга?
Сари вздохнула. Медленно покачала головой:
— Если гунниты правы насчет Колеса жизни, то я, наверное, в прошлой жизни была еще большей злодейкой, чем Хозяин Теней. Потому что эта жизнь не перестает меня наказывать.
— Тогда позволь мне сказать, что веднаиткой быть еще труднее. Потому что нельзя ни в чем обвинить прежнюю жизнь. И можно попросту сойти с ума, пытаясь догадаться, за что бог так разгневался на тебя в этой.
Сари кивнула. Момент слабости прошел. Она вновь взяла себя в руки.
— И ты полагаешь, что сейчас мне уже следовало бы смириться с этой жизнью?
Дрема подумала, что она так и поступила — насколько смогла, — но не ответила. Ей не хотелось подталкивать Сари на путь самоанализа. Он может быстро стать утомительным.
— Скоро начнется совещание старших офицеров. И мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты мыслила более широкими категориями. Я заново осмысливаю свою стратегию. Расстояния становятся слишком большими для стремительного рывка. Мы быстро становимся слабее, а враг — сильнее. И я хочу выслушать твои соображения по поводу смены тактики.
— Я буду в порядке. А поплакаться в жилетку мне время от времени необходимо, просто чтобы жить дальше.
46. Ниджа. Тьма приходит всегда
В Ниджу пришла тьма. А вместе с ней и почти сверхъестественная тишина. Внутри грубых стен крепости старшие офицеры совещались с Дремой и Сари. Снаружи солдаты готовили ужин, чинили сбрую и снаряжение или, по большей части, просто спали, измотанные за день. Ночного отдыха всегда не хватает, чтобы полностью восстановить силы после долгого дня на марше. Усталость накапливается, особенно когда приходится торопливо вышагивать много миль.
Впервые со дня своего освобождения Гоблин обнаружил, что за ним никто не следит и не наблюдает. О нем позабыли. Некоторое время он не осмеливался в это поверить. Они люди хитроумные. Возможно, его попросту проверяют.
Но вскоре стало очевидно, что сейчас он действительно свободен от всяческой опеки. Для его игры этот момент наступил рановато и далеко от того места, где он предпочел бы находиться, но вряд ли ему когда-нибудь подвернется более удачная возможность.
Нарайян встревоженно зашевелился: его отчаяние было настолько глубоким, что его мало заботило собственное все еще продолжающееся благополучие. Его уже разделили с Дщерью Ночи дальше, если не дольше, чем когда-либо после ее рождения. Если он ее потеряет, всякое движение вперед утратит смысл. Настанет время возвращаться домой, к Кине. Больше он уже ничего не сможет сделать. В любом случае, имелся лишь очень слабый шанс, что ему снова подвернется хоть какая-то возможность для продолжения. Да и жив он до сих пор только потому, что эти люди приберегают его как игрушку для родителей девушки. Снова.
Его дни и часы уже сочтены, а вера вновь подвергается суровому испытанию.
Он услышал слабый шипящий звук, показавшийся смутно знакомым. Но ведь он ему и в самом деле знаком! Сердце старика заколотилось. То был опознавательный знак душил, предназначенный для использования в темноте — в точности как сейчас, когда обычные сигналы руками бесполезны. Он прошипел отклик. И от этого усилия раскашлялся.
Обмен сигналами продолжался, пока Нарайян не убедился, что его отыскал брат по религии.
— Зачем ты пришел? — спросил он. — Спасти меня невозможно.
Он использовал тайный жаргон душил, что стало окончательной проверкой. Она как минимум подскажет ему статус незнакомца. Очень немногие из новообращенных продвинулись в учебе настолько далеко.
— Сама богиня послала меня передать тебе ее любовь и благорасположение. Она признательна тебе за все принесенные жертвы. И она заверяет, что награда твоя будет высока. Ты должен понять, что ее воскрешение наступит гораздо раньше, чем подозревают не верящие в нее. И она хочет, чтобы ты знал — твои усилия, перенесенные испытания и непоколебимая вера сыграли в этом решающую роль. Знай же, что ее враги скоро будут захвачены врасплох и уничтожены Знай же, что она благословляет тебя, и ты будешь стоять рядом с ней, когда мы станем праздновать Год Черепов. И знай же, что из всех, кто когда-либо служил ей, даже из многих ее святых, ты был ее самым любимым.
47. Врата Теней. Ремонтники
Из лагеря ниже врат проистекал поток Неизвестных Теней — Тобо пытался отвести исходящую от Ворошков угрозу. Его особенно волновала судьба тех, кто охранял Длиннотень, пока Шевитья каким-то образом не заверил его, что для глаз Ворошков они невидимы.
— И ты ему веришь? — спросила Госпожа. — Он может попытаться заключить с Ворошками сделку получше, чем с нами.
— Какую еще лучшую сделку? Мы дадим ему то, чего он хочет. Причем не пытаясь его контролировать и даже почти ничего у него не прося.
— Тогда спорим, что он думает, что таких хороших сделок не бывает? — Госпожой овладела ее обычная подозрительность.
— А что стало с золотой киркой? — спросил я. — Ключом Обманников к вратам.
После паузы, во время которой он решал, что именно нам можно рассказать, Тобо ответил:
— Я оставил ее у Шевитьи. Она может снова нам понадобиться. Когда настанет время убить Кину. Я не смог придумать другого места, где она окажется более недосягаемой для тех, кто в нее верит. — Он обвел нас взглядом, в котором читалась тревога. Он полагал, что сможет умолчать об этом факте. Золотая кирка была для душил чрезвычайно святой реликвией, с помощью которой можно освободить Кину.
И Тобо боялся, что как минимум один из нас наверняка расскажет кому-нибудь о том, что только что услышал.
Ночь была долгой, но наступивший день обещал стать еще более длинным.
Для тех из нашей группы, кто не помогал Тобо, настало время испытаний. Делать им было совершенно нечего. Оставалось только играть в карты и гадать, не окажутся ли жители Нового города настолько сумасшедшими, что нападут на нас.
Панда и Призрак в основном наблюдали за игрой. Когда они играли сами, у них не очень-то хорошо получалось. Тонк — одна из простейших когда-либо придуманных карточных игр в том, что касается правил, но огромную важность в ней имеет треп во время самой игры. Группа закадычных друзей — совершенно иное животное по сравнению с группой, в которой игроки едва в состоянии общаться на одном языке. Стоит Отряду остановиться на пятнадцать минут, как тут же кто-нибудь начинает играть в тонк. Эта традиция родилась еще за десятилетия до меня. И проживет еще долго после моего ухода.