Солнце встает не для нас
Шрифт:
Спускаюсь в столовую. Там нет никого, кроме Сент-Эньяна — он у нас офицер ракетной части. Он только что сдал вахту, устал, проголодался. Веки у него покраснели, он еще не успел побриться.
— Насколько мне известно, — обращаюсь я к нему, — вы с Периньоном главные специалисты по ракетам?
— Не совсем так, — отзывается он. — Я специалист по ракетам М-20, но мало что смыслю в М-4. А «Несгибаемый» вооружен как раз этим последним типом ракет.
— И какая же между ними разница?
— Ракета М-4 обладает куда большей ударной силой, чем М-20. У нее больший радиус действия, а самое главное — шесть боеголовок.
— Минуточку, — прерываю я его. — Шестнадцать ракет с шестью ядерными боеголовками — это же почти сотня боеголовок! К чему нам столько?
— Чем больше боеголовок, — невозмутимо отвечает Сент-Эньян, — тем выше вероятность их попадания. Надо учитывать, что какое-то количество будет сбито, прежде чем они достигнут цели, Кроме того, оболочка боеголовок М-4 бронирована и менее уязвима для противоракетной обороны противника.
Я, разинув рот, слушаю этого обходительного и вежливого молодого человека, негромко и спокойно излагающего мне ход операции, в результате которой может быть уничтожена целая великая держава. Правда, он исходит из предположения, что к тому времени держава эта уже успеет стереть с лица земли нашу страну.
— А не может ли случиться так, — спрашиваю я, — что вы сойдете с ума и нажмете на кнопку?
В ответ Сент-Эньян смеется, смех еще больше молодит его.
— Во-первых, — говорит он, — перед тем, как отправиться в рейс, все подводники проходят обследование у психиатра, и, смею вас уверить, никаких отклонений у меня не обнаружено. А во-вторых, никакой специальной кнопки не существует. Есть табло, а на нем — целая серия кнопок, посредством которых осуществляется подготовка к запуску ракеты.
— А что, если безумец нажмет на все эти кнопки?
— Пусть себе нажимает — табло блокировано. Разблокировать его могут только командир и старпом, действуя совместно.
— Предположим, что и они рехнутся.
— Оба сразу?
— Пожалуй, я перегнул палку. Но допустим, что сходит с ума один командир и под дулом пистолета приказывает старпому разблокировать табло.
— И это невозможно. Командир способен разблокировать его только с помощью особого устройства, находящегося на командном посту, и при том условии, что старпом одновременно пустит в ход аналогичное устройство, расположенное этажом ниже.
— Здорово придумано! Будь это вымысел какого-нибудь романиста, ему бы никто не поверил. Значит, приняты все меры предосторожности, не позволяющие командиру действовать в одиночку?
— Более того, — продолжает мой собеседник, — командир может действовать только по приказу президента Республики, а приказ этот поступает к нему в виде шифрованной радиограммы.
— Которую, разумеется, необходимо расшифровать?
— Да, но сделать это не так-то просто. На борту имеются два шифровальных кода, они хранятся в разных сейфах. Получив правительственное сообщение, командир и старпом запираются у себя в каютах и расшифровывают его, а затем каждый из них вводит данные в ЭВМ, расположенные в разных помещениях. Если результаты совпадут, табло разблокируется.
— Что же происходит дальше?
— Осуществляется наведение. Нужно, разумеется, знать точное местоположение ПЛАРБ, чтобы вычислить расстояние между нею и целями.
— Целями? Разве их несколько?
— Скорее всего — да. Потом нужно запрограммировать траекторию ракеты.
— И как это делается?
— Сейчас объясню, — вздыхает Сент-Эньян. Можно только позавидовать ангельскому терпению, с которым этот усталый, полусонный человек отвечает на мои бесконечные вопросы. — Для каждой ракеты на борту предусмотрена своя вычислительная машина, обеспечивающая автоматическое наведение. Она-то и посылает ракеты к заданной цели. Впрочем, вся эта подготовка довольно сложна, ибо требует большой точности.
— И кто же этим занимается?
— Я вместе с главным комендором.
— Стало быть, цели вам неизвестны?
Сент-Эньян поднимает брови, потом хмурится и наконец говорит:
— Мы ничего не знаем о том, где они расположены. Их географические координаты записаны на магнитном диске, а прочесть его может только ЭВМ.
Я бросаю в чай кусочек сахару, размешиваю его, создавая в чашке мини-бурю. То, что сказал Сент-Эньян, наводит на размышления: стало быть, он запускает ракету, даже не зная цели, на которую должны излиться «сера и огонь». В каком-то смысле так ему спокойней. Одно дело — направить ракету в абстрактную точку земного шара, совсем другое — обрушить смертоносный заряд на город, чье название тебе известно.
Я задаю следующий вопрос:
— Положим, все ракеты запрограммированы. Как после этого осуществляется их запуск? Подлодка должна всплыть на поверхность?
— Да нет, только приблизиться к ней.
— На сколько метров?
— Это секрет, — усмехается Сент-Эньян.
— И не первый секрет, который от меня скрывают, — говорю я. — Итак, вы запускаете ракеты из-под воды. Как это происходит?
— Вы заметили на палубе, позади мостика, двойной ряд круглых люков? Всего их шестнадцать.
— Не заметил. Я слишком торопился, опаздывал.
— Ну так вот, люки эти открываются.
— Все разом?
— Один за другим.
— А как они открываются?
На губах Сент-Эньяна снова проскальзывает усмешка.
— Автоматически. Всем этим ведает вычислительная машина.
— Ну, хорошо, — говорю я, слегка задетый снисходительным тоном собеседника. — Люк открывается, вода заливает шахту, выводит из строя ракету и, как сказал Жан Жироду, «Троянская война не состоится».
— Увы, — возражает Сент-Эньян, — она состоится. Под крышей люка находится резиновая мембрана, которая не позволяет воде проникать в шахту. А затем ракета вырывается на поверхность.
— Каким образом?
— С помощью сжатого воздуха.
— Что за допотопная техника! — восклицаю я. — Паровая машина вращает гребной винт, сжатый воздух выталкивает ракету! Совсем как в духовых ружьях, которыми мы тешились в детстве!
— Техника та же, только помощней, — уточняет Сент-Эньян. — Во много раз мощней: ведь ракета весит восемнадцать тонн. И, несмотря на этот солидный вес, она поднимается из шахты, прорывает мембрану и, окруженная воздушной оболочкой, оказывается на поверхности.