Соломенный век: Сутемь
Шрифт:
– Пойдём, чего бы и нет? Ты за неё не переживай, она отойдёт. Её главное не трогать, когда она горячится. Ну, а если не стерпит, так убьёт кого-нибудь и потом успокоится. Нам-то что, не привыкать к этому…
С такими шутками (вполне серьёзными, но ежели не хотите верить – дело ваше) и разговорами обо всём, что случилось за прошедший год вокруг Сутеми и подвластной ей территории, время обратного пути пролетело быстро, хотя собеседники шли медленно, останавливаясь порой ненадолго на особо важных моментах. Динат охотно жестикулировал и показывал разное, то водя рукой по округе и выискивая подходящие сравнения, то грубо чертя прутом по пыли. Равиль не льстил, когда говорил, что он может рассказать больше других – это было правдой. За какой-то час градоправитель узнал невероятно многое, и если намерение Киры в первый момент казалось
Как ни крути, одно стало всем ясным – южане не дадут никому спокойно жить, как раньше. Они не пришли сюда, чтобы мирно соседствовать. Они пришли господствовать. Терпеливой и бесплодной дипломатии миракандцев пришёл конец, и теперь, если они считали себя хозяевами этих земель, нужно было встать и идти разбираться по-львиному.
Лучшей кандидатуры на роль льва, кроме разъярённой львицы, которая заперлась в бараке, не было и в этом положении дел быть не могло.
Даже не расставив фигуры на доске в стартовую позицию, Кира поставила их в ситуацию, в которой при любом ходе следовал мат. Так умеет играть только настоящий мастер.
Часть 2. Динат
– Пойдём, разговор есть.
Рустам протянул руку, чтобы помочь встать. Кира помедлила (ровно столько, чтобы это не показалось отказом) и поднялась, схватившись здоровой рукой за крупную, мясистую ладонь. Недавно затянувшиеся раны на боку недовольно намекнули, что можно вставать и поосторожней.
– Ты тоже, – Рустам протянул руку Ное.
Та помедлила, но по другой причине. Она не ожидала приглашения на серьёзный разговор между мужчинами и поэтому нерешительно приняла руку, робко следуя за великаном, за спиной которого могла бы спрятаться вместе с Кирой.
В течении последних дней дружная компания скаутов заметно уменьшилась. Во время похода собираться вместе было своего рода необходимостью, ибо каждое утро приходилось обговаривать, по каким тропам дальше идти, как обстоят дела в таборе, кому и как помочь, и у всех была единая цель: дойти живыми до столицы. А сейчас днём все разбредались по самым разным делам и порой весь день друг друга не видели, а вечером хотелось просто свалиться и спать – благо не нужно было переживать за безопасность: городской гарнизон регулярно патрулировал все подходы, а на крестьянских дворах на окраинах держали сторожевых собак, которые поднимали лай на ночных незнакомцев. Если кто-то засиживался за костром до ночи или вставал на рассвете, то скорее по старой привычке.
Этим вечером собралось намного больше людей, чем обычно. На площади, где днём хозяйничали женщины, теперь у мерно полыхающих костров сидели мужчины – все, кто был в состоянии прийти и считал это для себя важным.
Когда Кира и Ноа пристроились в компанию своих боевых товарищей – на что те всегда смотрели с радостью, – Динат, который не стал садиться, а остался стоять, поднял руку, привлекая к себе внимание окружающих. Судя по тому, что ему не пришлось долго ждать и громко призывать, до прибытия последних гостей тема сборища была уже оглашена.
Пахло паленым, это Кира сразу почуяла. Как будто кто-то бросил в костёр перьев или что-то другое, выделяющее при горении неприятный запах. Вероятно, до мужчин здесь хозяюшки потрошили кур и запах жжённых перьев до сих пор витал в воздухе. Кира уже догадывалась, о чём пойдёт речь. Бегло пробежав взглядом по лицам в огромной толпе и заметив характерное выражение пытливого любопытства в глазах, она уставилась на огонь, пытаясь унять внутреннее волнение.
После утреннего разговора с правителями Мираканда Кира чувствовала себя, как брошенной с моста в воду. На весь остаток дня она уединилась в своём закутке и не хотела никого видеть. Только подруге дозволено была лицезреть, как девушка, заткнувшая рот градоначальникам, грызла ногти, переживая за то, что натворила в пылу словесной перепалки. Когда ей становилось совсем невмоготу, она спускала пар тем, что со злобой бросала ножами в бревенчатую стену. Вскакивала, выдергивала и подбирала упавшие, садилась и опять швыряла, пока не успокаивалась. Ноа покорно молчала, не зная, чем помочь подруге, и только наблюдала, как впиваются ножи в дерево. Тайна происхождения Киры теперь была раскрыта и полоснула всем ножом по душе. Ноа сама готова была рыдать от всего, что узнала, но Кира однозначно не относилась к сорту женщин, которым необходимо выплакать свою боль. Похоже было даже на то, что её больше тяготил сегодняшний поступок, нежели горести из прошлого, тлеющие в душе. Несомненно он был не менее судьбоносным, чем тот крутой поворот из ущелья в горы. Но тогда это было продиктовано жёсткими обстоятельствами, которые требовали незамедлительного действия, а сегодня ничего похожего не было и за язык её никто не тянул. По сути, она вынесла самовольное решение от лица всех, руководствуясь личными соображениями и настроением. Как её теперь примут товарищи? Мол, погорячилась девка, ей простительно? День времени у них был, чтобы тоже обдумать и обсудить между собой это неслыханное деяние. Мало того – теперь это обсуждал весь город! При условии, что Равиль выполнил её просьбу. Свои люди могли простить ей такие выходки, но навряд ли к этому готовы были жители столицы. Ларс на её месте демонстративно встал бы во весь рост и вызвал каждого, поставив бескомпромиссный выбор: либо ты со мной, либо пошёл подальше. Но что делать ей в сложившейся ситуации, было совершенно неясно. Ясно было только одно – сегодня должно прозвучать слово судьи в лице нового верховоды, который будет отныне по мнению общины выносить важные решения.
Динат начал в лучшей сутемьской манере – перешёл без вступлений к самому главному.
– Я знаю, что многие из нас годятся на роль первой бороды, даже если у них нет такой.
Он прогладил своё «достоинство» не ахти какого размера и дал время другим посмеяться над меткой шуткой.
– Давай, вставай! – Динат требовательно помахал рукой Аскару, который самое позднее на третий день сбривал щетину.
– Кто ещё… Ленар? Встанешь или сразу останешься сидеть?
Динат вытянул голову, высматривая за соседними кострами старого знакомого.
– В общем, неважно… Тут много хороших мужиков, если кому обидно, что забыл, встаньте сами. Мы знаем друг друга, можно сказать, с пелёнок, мы вместе дрались пацанами и росли одной большой семьёй. Так вот, я заранее снимаю свою кандидатуру!
– Я тоже! – заявил Аскар и опять сел.
Его примеру, но уже без слов, последовал и Ленар – ещё один поклонник лохм на лице, невысокий ростом и всем остальным не выделяющийся. Мужичок, как мужичок, который везде выглядел бы одинаково: что за плугом в поле, что с топором в лесу, что с копьём в битве.
Динат остался стоять и продолжил свою речь:
– Я не думаю, что кто-то из нас сможет так же всё держать в кулаке, как Ларс. Или думать обо всём, как Наиль. Поэтому какого чёрта разводить тухлую демократию, если есть человек, который может делать и то, и другое? А?
Он вперился глазами в Киру. Палёным запахло ещё сильнее – или ей это казалось от волнения?
– Кира, мы о тебе до сегодняшнего дня почти ничего не знали, а ты о нас и того меньше, но это не помешало тебе показать, на что ты способна. Ты вместе с нами дралась за людей, которых видела впервые и которые были для тебя на тот момент чужими. И если честно, без хвастовства – кто из тех, кто был с нами тогда в горах, не струхнул в душе хотя бы на капельку? По-моему, таких было только двое, и благодаря им мы сейчас сидим здесь целёхонькие. Более-менее… Но так как одного из них мы забросали камнями, то выбор теперь только один.
Кира с тяжёлым вздохом опустила голову и прижала ладонь ко лбу. Она не радовалась. Совсем нисколечко. Наоборот. Ей, конечно, приятно было получать столько внимания – слишком много даже для девушки, выросшей в одиночестве лесной глуши, – и волнительно было слушать такие откровенные признания при всех, но она не хотела и не стремилась к этому. Ей с самого начала не дали никакого другого выбора, и она в силу необходимости тянула эту лямку «вожака по принуждению». Когда они пришли в столицу, с неё разом схлынуло это неимоверное напряжение, которое она испытывала всю дорогу, исполняя последнюю волю Ларса. Она выполнила свой долг: довела табор до Мираканда, и надеялась, что на этом закончится эта сумасшедшая беготня без передышки из одной беды в другую. И то стоит сказать, что она не довела, а скорее помогла довести табор. Несправедливо даже как-то получалось, что ей приписывали заслуги скаутов, которые вели их через горы, но громко возразить не хватало духу.