Соловецкие бойцы
Шрифт:
Ушаков своими повадками и дурным нравом сильно раздражал Славникова. И вот раздражение, словно дикий зверь, увидевший, что прутья клетки разошлись, рванулось и вылетело на волю.
Никогда еще Славников не бегал так быстро. Он помчался к Ушакову скорее, чем хорошая полковая лошадь, идущая машистой рысью. И, добежав, он поймал собрата-трудника за плечо.
– Вот вы где! – выпалил он. – Выходит, вы тоже заблудились!
– Ты знаешь этого человека? – спросил ушаковский собеседник.
– Как не знать! Вместе к Соловецкой обители плывем. Сидор Лукич, хватит дурака валять, нас ждут на барке!
– Вон оно что… – незнакомец хмыкнул и тихо засмеялся.
Славников держал Ушакова за плечо очень крепко и был готов при нужде тащить его за собой, как норовистую скотину. Хотя Ушаков был мужчина крупный, в теле, а Славников – роста и сложения среднего, но он ощущал себя не только проворнее, но и сильнее Ушакова.
– Отвяжитесь вы от меня! – крикнул Ушаков. – Я вас не знаю и знать не желаю!
– А вот я сейчас такой шум подыму, что народ позовет будочника! Пусть мы оба в участок попадем – я готов, а вы?
Потом Славников сам не мог бы объяснить, отчего вдруг собрался прибегнуть к помощи полиции. И впрямь – не отправят же полицейские служители Ушакова на Соловки насильно. Однако подействовало – Ушаков вдруг как-то скис.
– Ну, будет, будет, иду, иду…
И он покорно поплелся за Славниковым. Незнакомец же при слове «участок» исчез, как будто в воздухе растворился.
Родионова с Гришей, Савелием Морозовым и Катюшей они догнали возле пристани.
– Я уж думал, вы лыжи навострили, – сказал Славникову Родионов. – Ну, что, взойдем на наш фрегат?
Катюшу пропустили вперед. Она шла, опустив голову, с видом самым жалким.
Когда барка тронулась в путь, Родионов поманил Славникова в сторонку, ближе к корме.
– Где вы этого чудака поймали?
– Где – не знаю, но была с ним подозрительная личность, и они сговаривались.
Славников пересказал все, что было.
– Ишь ты… Бежать он, что ли, собрался? Так сказал бы Василию Игнатьевичу – тот бы и отпустил. Силком на Соловки тащить бы не стал.
– Бежать без вещей и без денег? – удивился Славников.
– Вот как раз насчет денег я не уверен. А вы не заметили, что у девицы в руке был узелок? – тихо спросил Родионов. – Она его под шалью прятала. Я сам не сразу углядел. Красавица-то наша, похоже, тоже решила сбежать с барки. Может, кто ее там обидел?
– Я ей не гувернантка, – буркнул Славников.
– Ну и странную же компанию собрал Василий Игнатьевич.
– Да уж, – согласился Славников.
– А гляньте…
Славников повернул голову – и увидел Василия Игнатьевича с Катюшей. Они тоже отошли для какого-то тайного разговора подальше от трудников и не заметили Родионова со Славниковым, присевших за грудой мешков. Услышать, о чем говорят, было невозможно, одно лишь было понятно без слов: Василий Игнатьевич за что-то ругает Катюшу, а она оправдывается.
– Прелюбопытная парочка… – прошептал Родионов.
Барка прошла около трех верст, и трудники увидели новое природное диво. Там, где в Сухону впадал Юг, образовалась занятная картина. Юг тащил с собой немало песка, и по правому борту барки вода была желтоватая, по левую – синеватая. Река тут была уже широкая и называлась – Малая Двина. Берега двинские были песчаными, невысокими, и такая картина радовала взор до самого Архангельска.
– Эй, эй, сюда! – стал созывать всех на нос дядя Авдей. – Вася, где ты там? Ступай сюда, рассказывай, у меня так складно не получится!
– И точно, мы уже до храмов добежали, – сказал Василий. – Вот вам, любезные мои трудники, первая встреча с соловецкими чудотворцами Зосимой и Савватием. Митя, Федя, сюда, вам это душеполезно будет. Направо глядите! Вон как высоко стоят храмы во имя святого Зосимы и святого Савватия. Как при жизни были вместе, так и теперь не разлучаются. Лет этак четыреста назад это было. Святой Савватий переходил из обители в обитель, ища самого строгого устава, и всюду игумен и братия его хвалили за прилежание, и отовсюду он бежал, не желая слушать похвалы. Так узнал, что есть в море пустынный остров, решил – там-то и нужно жить, там никто хвалить не станет. С ним поплыл преподобный Герман, и они там доблестно шесть лет подвизались, потом Герман вернулся, случайно встретил преподобного Зосиму и уже вместе с ним поплыл на Соловки. Святые не раз уплывали оттуда за припасами, возвращались обратно. А в этом месте они, когда впервые вместе плыли в свою обитель, отобедали чем бог послал.
– А чудеса они там творили? – спросила старенькая странница Федуловна. – Я-то тут впервые, а охота знать про чудеса!
– Как обитель устраивали, как первый храм, Преображенский, ставили, знаю, насчет чудес ничего не слыхивал.
– Как же, святые – да без чудес?
– Высоко ж они лезли, чтобы пообедать, – шепнул Федька Мите. – Скорее бы Архангельск. Дядька Василий говорил – там дня два или три проведем. Надоела мне эта барка!
– Да и мне, – признался Митя.
Мальчишки все уже облазили, со всеми перезнакомились, за рулевые весла подержались, баек о плаваниях вдоволь наслушались, и им, понятное дело, стало скучно.
Барка неторопливо продвигалась к речному устью. Двина разлилась широко, от берега до берега – не меньше версты, и берега самые обычные, невысокие, покрытые кустами, не то что прежние грозные обрывы. Потом, правда, были еще пороги, не слишком опасные, и правый берег так вознесся вверх, что получились настоящие белопесчаные горы.
Вскоре возник спор – от пристани села Черевково отошла барка, груженная коровами и бычками, которых везли на продажу в Архангельск, и дядя Авдей ни за что не желал уступать ей фарватер. Ему удалось поймать ветер, и мычащие коровы остались позади.