Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 2

Мартьянова Людмила Михайловна

1910

Дон Жуан

Моя мечта надменна и проста:Схватить весло, поставить ногу в стремяИ обмануть медлительное время,Всегда лобзая новые уста.А в старости принять завет Христа,Потупить взор, посыпать пеплом темяИ взять на грудь спасающее бремяТяжелого железного креста!И лишь когда средь оргии победнойЯ вдруг опомнюсь, как лунатик бледный,Испуганный в тиши своих путей,Я вспоминаю, что, ненужный атом,Я не имел от женщины детейИ никогда не звал мужчину братом.

1910

Попугаи

Я –

попугай с Антильских островов,Но я живу в квадратной келье мага.Вокруг – реторты, глобусы, бумага,И кашель старика, и бой часов.Пусть в час заклятий, в вихре голосовИ в блеске глаз, мерцающих, как шпага,Ерошат крылья ужас и отвагаИ я сражаюсь с призраками сов...Пусть! Но едва под этот свод унылыйВойдет гадать о картах иль о милойРаспутник в раззолоченном плаще —Мне грезится корабль в тиши залива,Я вспоминаю солнце... и вотщеСтремлюсь забыть, что тайна некрасива.

1910

Сонет

Я, верно, болен: на сердце туман,Мне скучно все – и люди, и рассказы.Мне снятся королевские алмазыИ весь в крови широкий ятаган.Мне чудится (и это не обман),Мой предок был татарин косоглазый,Свирепый гунн... Я веяньем заразы,Через века дошедшей, обуян.Молчу, томлюсь, и отступают стены:Вот океан весь в клочьях белой пены,Закатным солнцем залитый гранитИ город с голубыми куполами,Цветущими жасминными садами,Мы дрались там... Ах, да! Я был убит.

1912

Тразименское озеро

Зеленое, все в пенистых буграх,Как горсть воды, из океана взятой,Но пригоршней гиганта чуть разжатой,Оно томится в плоских берегах.Но блещет плуг на мокрых бороздах,И медлен буйвол, грузный и рогатый,Здесь темной думой удручен вожатый,Здесь зреет хлеб, но лавр уже зачах.Лишь иногда, наскучивши покоем,С кипеньем, гулом, гиканьем и воемОно своих не хочет берегов.Как будто вновь под ратью ГаннибалаВздохнули скалы, слышен визг шакалаИ трубный голос бешеных слонов.

1912

Вилла Боргезе

Из камня серого иссеченные вазы.И купы царственные ясеня, и бук,И от фонтанов ввысь летящие алмазы,И тихим вечером баюкаемый луг.В аллеях сумрачных затерянные парыТак по-осеннему тревожны и бледны,Как будто полночью их мучают кошмарыИль пеньем ангелов сжигают душу сны.Здесь принцы грезили о крови и железе,А девы нежные о счастии вдвоем,Здесь бледный кардинал пронзил себя ножом...Но дальше, призраки! Над виллою БоргезеСквозь тучи золотом блеснула вышина:То учит забывать встающая луна.

1913

* * *

Когда вступила в спальню Дездемона,Там было тихо, тихо и темно,Лишь месяц любопытный к ней в окноЗаглядывал с ночного небосклона.И черный мавр со взорами дракона,Весь вечер пивший красное вино,К ней подошел, – он ждал ее давно, —Он

не услышит девичьего стона.Напрасно с безысходною тоскойОна ловила тонкою рукойЕго стальные руки... было поздно.И, задыхаясь, думала она:«О, верно, в день, когда шумит война,Такой же он загадочный и грозный!»

1913

Ислам

О. Н. Высотской

В ночном кафе мы молча пили кьянти,Когда вошел, спросивши шерри-бренди,Высокий и седеющий эффенди,Враг злейший христиан во всем Леванте.И я ему заметил: «Перестаньте,Мой друг, презрительного корчить денди,В тот час, когда, быть может, по легендеВ зеленый сумрак входит Дамаянти».Но он, ногою топнув, крикнул: «Бабы!Вы знаете ль, что черный камень КабыПоддельным признан был на той неделе?»Потом вздохнул, задумавшись глубоко,И прошептал с печалью: «Мыши съелиТри волоска из бороды Пророка».

1916

Роза

Цветов и песен благодатный хмельНам запрещен, как ветхие мечтанья.Лишь девственные наименованьяПоэтам разрешаются отсель.Но роза, принесенная в отель,Забытая нарочно в час прощаньяНа томике старинного изданьяКанцон, которые слагал Рюдель, —Ее ведь смею я почтить сонетом:Мне книга скажет, что любовь однаВ тринадцатом столетии, как в этом,Печальней смерти и пьяней вина,И, бархатные лепестки целуя,Быть может, преступленья не свершу я

1917

Владислав Ходасевич

Из Адама Мицкевича

Буря

Прочь – парус, в щепы – руль, рев вод и вихря визг:Людей тревожный крик, зловещий свист насосов,Канаты вырваны из слабых рук матросов,С надеждой вместе пал кровавый солнца диск.Победно вихрь завыл; а там на гребни пены,На горы тяжкие нагроможденных вод,Вступает смерти дух – и к кораблю идет,Как воин яростный, – в проломленные стены.Ломает руки тот, тот потерял сознанье,Тот в ужасе, крестясь, друзей своих обнял.А тот молитвой мнит от смерти оградиться.Был путник между них: сидел один в молчаньеИ думал он: счастлив, кто здесь без чувств упал,Кто детски молится, кому есть с кем проститься.

1921

Чатырдаг

Трепещет мусульман, стопы твои лобзая.На крымском корабле ты – мачта, Чатырдаг!О мира минарет! Гор грозный падишах!Над скалами земли главу до туч вздымая,Как сильный Гавриил перед чертогом рая,Воссел недвижно ты в небесных воротах.Дремучий лес – твой плащ, а молньи сеют страх,Твою чалму из туч парчою расшивая.Нас солнце пепелит; туманом даль мрачим;Жрет саранча посев; гяур сжигает домы, —Тебе, о Чатырдаг, волненья незнакомы.Меж небом и землей толмач, – к стопам твоимПовергнув племена, народы, земли, громы,Ты внемлешь только то, что бог глаголет им.