Сонька. Продолжение легенды

Мережко Виктор Иванович

Девушка затопала каблучками исполнять желание хозяйки, та же встала, сделала пару шагов, отчего ее сильно качнуло. Она, придерживаясь за спинки стульев, добралась до зеркала, взглянула на лицо, с отвращением закрылась ладонями.

Катенька вернулась, неся в руках стакан с водой и распечатанный порошок.

Артистка выпила, мельком посмотрела на девушку.

— Пьяная была?

— Немного, — деликатно ответила та.

— Больше не разрешай мне пить. Иначе сопьюсь. — Табба двинулась

в сторону столовой, по пути спросила: — Из театра не звонили?

— Нет, не звонили, барыня.

— Сволочи.

Она уселась за пустой стол, попросила:

— Какой-нибудь бульончик.

— Сейчас сделаю.

— Лучше куриный.

— Непременно, — кивнула прислуга, затем нерешительно сообщила: — А у нас, барыня, почти не осталось денег. Вечером приходил хозяин, очень гневался.

Табба удивленно посмотрела на нее.

— Как… не осталось?

— Кончились. На еду, на вино. На извозчиков.

Артистка подумала о чем-то, стуча накрашенными ногтями по столу, сказала Катеньке:

— Приготовь платье на выход. И вызови экипаж. Я кой-куда съезжу.

Изящная белая повозка с бывшей примой катилась по Невскому, Табба сидела в ней непринужденно и элегантно, вуаль, упавшая на глаза из-под шляпки, нежно щекотала лицо.

Справа и слева мелькала гуляющая публика, проносились навстречу экипажи и редкие автомобили, били по глазам витрины магазинов, от продуктовых до ювелирных. Артистка не беспокоила извозчика, она выбирала наиболее подходящий вариант магазина, возле которого ей следовало бы остановиться.

Когда с Невского повернули на Литейный, в глаза сразу бросилась реклама ювелирных украшений от Абрама Циммермана — метровой высоты, по-одесски яркая.

— Останови, — толкнула извозчика в спину Табба.

Тот послушно выполнил ее пожелание, подкатил почти вплотную в бордюру, соскочил с козел, помог девушке спуститься на землю.

— Мадам ждать?

— Полчаса.

Швейцар, увидев красивую, хорошо одетую молодую особу, предупредительно распахнул двери, жестом пригласил в зал.

Покупателей здесь было мало, на вошедшую модную девушку сразу обратил внимание Мойша, вышел из-за прилавка, расшаркался.

— Милости просим, что желаете? — произнес он с очевидным южным говором, смешав вместе приветствие и вопрос.

— Желаю посмотреть, — бросила она и направилась к прилавку с дорогими украшениями.

Мойша не отставал.

— Жемчуг, бриллианты, изумруд, сапфир, рубин, — тараторил он без умолку, — ожерелье, кулоны, перстни, браслеты…

— Можете оставить меня в покое? — раздраженно спросила девушка.

— Я пытаюсь всего лишь помочь вам, — удивился парень.

— Не надо, я сама.

— Мойша,

не утомляй дамочку своим видом! — подал голос отец, наблюдавший издали за происходящим. — Пусть она сама все поймет и попробует. — И занялся своей клиенткой.

— Но папа…

— Стой в шаге и молчи!

Табба подошла к прилавку вплотную, от обилия и дороговизны изделий у нее на миг даже закружилась голова.

Мойша стоял сзади, выжидательно наблюдал за красивой девушкой.

— И на чем остановились ваши прекрасные глаза? — не выдержал он наконец.

— Покажите это ожерелье, — ткнула артистка в изделие, усыпанное россыпью бриллиантов.

— О, у вас вкус на целых сто пятьдесят рублей.

Продавец достал желаемое украшение, положил перед девушкой на стекло. Она взяла его в руки, приложила к шее, полюбовалась в зеркало.

— И, пожалуйста, этот перстень.

— Вы бьете прямо в одну и ту же цену! — удивился Мойша. — Эта штучка тоже стоит сто пятьдесят.

Табба натянуто улыбнулась ему, надела перстень на один палец, затем на второй.

— Очень хорошо, — произнесла она и показала на дорогой браслет. — И еще это, пожалуйста.

Продавец удивленно уставился на нее.

— Вы хотите сказать, что берете все эти вещи?

— Кое-что возьму. Не все, но кое-что. — От волнения горло Таббы вдруг сжалось. Она тут же показала на второй браслет. — И этот браслет.

— От ваших кульбитов у меня кружится голова, — засмеялся Мойша и полез под стекло доставать требуемые украшения. — Если женщина приходит в этот магазин, она сразу же становится сумасшедшей.

Видя занятость продавца, артистка ловко смахнула с прилавка бриллиантовый перстень, не заметив за спиной Циммермана-старшего.

— Мадам, — произнес тот, — что вы сейчас сделали?

— Папа, я достаю браслеты, которые так ударили в голову мадемуазель, — не понял сын.

— Я не к тебе обращаюсь, Мойша, а к девушке, — ответил Абрам и повторил свой вопрос: — Так что вы сделали, мадам, только что?

— Я вас не понимаю, — в растерянности пожала плечами девушка.

— Я вас тоже. Молодая, красивая и уже воровка. Зачем вам это, мадам?

— Кто воровка? — вспыхнула Табба. — Я — воровка?

— Папа, вы опять наступили на вашу любимую тему? — возмутился Мойша, раскладывая браслеты. — Зачем, папа?.. Вы же распугаете всех порядочных клиентов!

— Порядочный клиент, Мойша, приносит деньги в магазин, а не уносит их из-под твоего носа! — спокойно объяснил Абрам и распорядился: — Выверните сумочку, мадам.

— Я сейчас вызову полицию!

— И правильно сделаете, потому что вас сразу заберут в участок. Выверните сумочку!