Сорок монет
Шрифт:
— Шекер, родная, вернулась…
Шекер обняла мужа и, уткнувшись ему в грудь, горько заплакала, всхлипывая, как малый ребёнок.
Мухаммед Карлыев вышел из машины у дома Тойли Мергена. Тот лежал на краешке топчана возле веранды и, дымя сигаретой, грелся на солнышке.
— Здравствуйте, Тойли-ага!
— А, Мухаммед, это ты? Здравствуй! Заходи! — Тойли Мерген выбросил сигарету и протянул
— Наше настроение зависит от ваших успехов, Тойли-ага. Вижу, вы сегодня невеселы. Что у вас?
— Заботы, Мухаммед, заботы, — глубоко вздохнул Тойли Мерген.
— Что случилось?
— Ты же знаешь, что наша невестка — хирург?
— Знаю.
— Ведь я предупреждал её, что будет трудно. Понимаешь, решила устроить в нашей больнице хирургическое отделение, вернее, одну палату…
— И об этом знаю.
— А теперь из Ашхабада приехал её наставник. Зовут его Байры Оразов. Слыхал о таком?
— Слыхал. Человек он известный.
— Ну так вот. Этот известный человек и моя невестка уже полтора часа режут Гайли Кособокого.
— Что с ним? Он вроде бы был здоровым человеком?
— Какое здоровье устоит перед водкой, Мухаммед? А он давно знает её вкус. И вот сегодня лежит на операционном столе. Боюсь, как бы не стряслась беда. Сульгун ничего такого, правда, не говорила. А люди поговаривают, будто у него рак.
— Не надо верить слухам.
— Хорошо, если всё обойдётся, а то ведь… Случись что-нибудь, непременно скажут, что операцию делала Мергенова невестка. Есть ещё у нас такие, как Аймурадов. — Тойли Мерген не скрывал своих переживаний. — Им ведь не человека жалко, им бы только языки чесать.
— Папа! — крикнул Аман, выбежав на веранду. — Звонили из больницы. Операция прошла благополучно. У него были какие-то спайки. Здравствуйте, товарищ Карлыев!
— Здравствуй, Аман!
— Хорошо, если так! — Тойли Мерген глубоко вздохнул, словно с него свалился тяжкий груз, и вытер вспотевший лоб. — Ну, Мухаммед, пошли в дом.
— Нет, Тойли-ага, спешу.
— Теперь непременно надо посидеть, — приветливо заговорил повеселевший от хорошей вести бригадир. — Аман, ты что стоишь, разинув рот? Режь вон ту овцу!
— Из-за меня не режьте овцу, Тойли-ага. Ведь я к вам по делу. А сам тороплюсь, потому что завтра вечером должен ехать в Ашхабад. Вызывают в Центральный Комитет. В «Известиях» напечатана большая статья о Каракумском канале. Будут её обсуждать. Мне придётся выступить. А ведь ещё надо подготовиться.
— Снова, значит, будет разговор о коллекторах?
— Конечно. А вы, Тойли-ага, должны лететь в Афганистан.
— В Афганистан?
— Да. Летит правительственная делегация с дружественным визитом. Вы будете представителем от Туркмении.
— Вот так-так!..
— Вы
— Речь не о том… У нас есть люди и подостойнее.
— Достойных много, но вас предпочли другим, — улыбнулся Карлыев. — Раздумывать некогда. Надо готовиться. Нарядитесь, повесьте награды, Золотую Звезду. Пусть афганские друзья знают, кто такой Тойли Мерген!
— Интересно получается. — Тойли Мерген явно не мог прийти в себя.
— А что, собственно, удивительного? — сказал секретарь райкома. — Обычное дело.
— Ну, ладно… Когда и откуда лететь?
— Из нашего аэропорта. Завтра в восемь утра придёт самолёт из Ашхабада. На нём долетите до Ташкента. Там присоединитесь к делегации, прибывшей из Москвы, и полетите в Кабул. Вздремнуть не успеете, как окажетесь на месте. Теперь ведь не так, как во времена Махтумкули. Тогда караван целый месяц добирался… Я приеду проводить вас.
— А пока что выпей хоть пиалушку чаю.
— Правда, некогда, Тойли-ага.
Аман привёз отца в аэропорт примерно за час до отлёта. В новеньком помещении аэровокзала было много люден.
— Папа, у тебя есть сигареты?
Тойли Мерген пощупал карманы.
— Нет, сынок, забыл дома. Хорошо, что ты напомнил. Зайдём в буфет, возьмём несколько пачек, чтобы хватило на дорогу.
В буфете Аман купил сигареты и кивнул на бутылку шампанского, которую держала в руках симпатичная молодая буфетчица.
— Папа! Может быть, и мы по бокалу?
Тойли Мергену не хотелось вина, но обижать сына тоже не хотелось.
— Не возражаю!
Довольный Аман поднял бокал.
— Счастливого пути, папа!
— Спасибо, сынок!
— Восхитительная штука! — сказал Аман и закурил сигарету.
— А то ты раньше не знал, что восхитительная! Ну-ка, дай и мне сигарету.
— Знал-то я, конечно, и раньше. Но сегодня оно мне показалось особенно вкусным.
— Это тебе только показалось.
— Может, повторим, а?
— Хватит. Если часто повторять, и хорошая штука утратит свою прелесть.
— Постои, папа! Я хочу выпить второй бокал за твой успех.
— Нет, сынок. Пока ещё рановато пить за мои успехи. Здесь что-то душно. Давай выйдем.
Отец и сын вышли на площадку перед вокзалом. Было свежо, С севера дул влажный прохладный ветерок.
Тойли Мерген подставил грудь ветру.
— До чего же хорошо дышится! Не жарко и не холодно. Вот бы всегда так!
— Если всегда будет стоять прохладная погода, никогда не созреют дыни и арбузы.
— И то верно… Но я о другом подумал. Вот так же, как этот благодатный ветерок, ворвались в нашу жизнь молодые, свежие силы. И нам стало поистине легче дышать.
— Не о Карлыеве ли ты говоришь, папа?