Сорок монет
Шрифт:
Как же быть теперь?
Ханов подумал, подумал и вызвал Мямлю.
— Ты знаешь, что эта баба ушла? — начал он.
— Знаю, Каландар-ага.
— Раз так, то найди мне немедленно вместо неё красивую молодую женщину. Грамотную, конечно, И чтобы понимала меня с полуслова. Ясно?
— Не так-то это просто, Каландар-ага, Молодые женщины теперь всё больше на поля стремятся. Чем сидеть в душной приёмной и глотать табачный дым, они трудятся на воле. Чистый воздух, хороший заработок…
— Ишь
— Я только пытаюсь обрисовать обстановку, Каландар-ага…
— Объяснять мне ничего не надо. Раз не можешь найти, будешь теперь у меня сам вместо технического секретаря. Садись в приёмкой у телефона. И по пустякам не тревожь…
Мямля приуныл, но ослушаться не посмел. На его счастье, Ханов в последнее время почти не бывал у себя в кабинете, потому что целые дни носился по району.
Его наконец-то отремонтированный «газик» с Лысым Ширли за баранкой метался между хлопковыми полями и пустыней, Больше всего Ханов занимался подготовкой к севу в новом году и освоением целинных земель вдоль канала. Однако хоть забот у него было выше головы, не забывал он и про охоту. Стоило ему заметить в пустыне зайца или дрофу, не говоря уже о джейранах, как он пускался в погоню и без устали палил из новой двустволки.
Вот и сегодня, едва рассвело, Ханов отправился в пустыню и целый день колесил по бескрайним просторам, объезжая колхозные отары. И всюду распоряжался, отдавал приказания, учинял разносы.
Возвращались в город они раньше обычного, ещё засветло. Лысого Ширли радовало это обстоятельство.
В последние дни, где бы он ни находился, все его мысли были прикованы к дому. Овадан захворала, и ему хотелось быть возле жены.
Но разве заранее угадаешь, что может прийти в голову такому человеку, как Ханов? Когда до города оставалось уже недалеко, он внезапно ткнул Лысого локтем в бок:
— Ну-ка, сверни к «Хлопкоробу»! Раз уж мы близко, узнаем, как дела у Тойли Мергена.
Лысый Ширли понимал, что отговаривать начальника в таких случаях бессмысленно, но всё же вежливо ввернул:
— Целый день ездили, неужто не устали, Каландар-ага?
— Тебя не касается, устал я или нет.
— Конечно, не касается… Только я ещё и за Овадан беспокоюсь.
— А что с ней такое? Скандалит всё?
— Теперь Овадан не до скандалов. Хворает, бедняга. Животом мучается…
— Животом! — засмеялся Ханов. — Думаешь, от твоего приезда ей сразу легче станет?
Пожалев о сказанном, Ширли спросил:
— Куда ехать? К Тойли Мергену домой?
— Давай к нему на полевой стан!
Рабочий день подходил к концу, и на полевом стане третьей бригады было полно сборщиков. Особенно
Заметив «газик» Ханова, Тойли Мерген, который, сидел с ведомостью под навесом, неторопливо поднялся. Его вовсе не порадовало внезапное появление председателя исполкома, да ещё в такой неурочный час, но всё же он встретил Ханова как положено.
— Заходите! Если желаете, есть заваренный чай.
— Я приехал к вам не чаи распивать, — не сходя с машины, хмуро проговорил Ханов и кивнул на кучи хлопка. — Когда собран?
— Есть сегодняшний, есть вчерашний.
— Вы что, намерены держать его здесь до снега?
— Влажный. Пусть немного обветрится.
— По дороге обветрится. Срочно отправляйте. Хоть всю ночь грузите, но чтобы к утру не осталось ни грамма.
— Я влажный хлопок не отправлю, товарищ Ханов.
— Если я велю, вам придётся отправить!
— Всё равно не отправлю!
— Смотрю я, вас былые грехи не тяготят. Что ж, придётся поговорить с вами в другом месте и другими словами, товарищ Мергенов.
— Я готов разговаривать где угодно, товарищ Ханов.
— Как бы вам от этих разговоров не остаться без партбилета! — пригрозил председатель райисполкома и умчался на своём «газике».
Аман, наблюдавший эту сцену издали, подошёл к отцу:
— Зачем ты пререкаешься с ним, папа? Раз приказывает — отправь, и дело с концом!
— Не говори глупостей! — прикрикнул на сына Тойли Мерген. — Лучше побыстрее опрокинь свой бункер и уступи место Язбиби!
Как ни торопился Лысый Ширли к своей Овадан, Ханов ещё долго не отпускал его в тот вечер. После стычки с Тойли Мергеном он велел везти его не домой, а в исполком, да ещё приказал ждать.
Рабочий день в учреждениях уже давным-давно кончился, но верный Мямля сидел в приёмной Ханова возле телефона, как пригвождённый.
— Ждёшь меня? — с удовлетворением отметил тот старание подчинённого.
— Жду, Каландар-ага.
— Ну, докладывай, какие новости.
— Из Пакистана приехали два туриста. Завтра они вроде бы собираются посмотреть канал.
— У туристов есть свои хозяева! Ещё что?
Ответственный секретарь понимал, что в такой поздний час Ханову не до мелочей. Поэтому он сообщил главное:
— В конце дня звонил Карлыев. Я сказал, что вы уехали в пустыню.
— Зачем я ему?
— Не знаю, Каландар-ага. Он ничего не просил передать.
— Сведения по хлопку в Ашхабад сообщил?