Сорок уроков русского. Книга 1
Шрифт:
И это не только наша, российская, беда — общемировая, общечеловеческая. Последний астролог на планете, емлющей огонь, родился в 1911 и умер в 1985 году. Звали его Анатолий Витальевич Дьяков — имя, ныне практически забытое. Жил он в поселке Темиртау, в Горной Шории, носил прозвище Бог Погоды и исполнял должность гелиометеоролога: с помощью школьного телескопа изучал пятна на Звезде- солнце и с точностью до 95% предсказывал бури, штормы, цунами для всех регионов земного шара. А также дожди, морозы, засухи и прочие природные катаклизмы. Будучи сам ученым — астрономом, ученым миром, однако же признан не был, его книга «Предвидение погоды на длительные сроки на энергоклиматической основе» так и осталась в рукописи. После смерти Дьякова его примитивная обсерватория пришла в упадок и ныне не существует.
Зато в Гидрометцентре России четыре
В отрочестве знаменитый на всю сибирскую таежную глубинку дядя Гоша Барма учил нас, как сделать уникальный определитель погоды (тогда еще слова «компьютер» не существовало), мы слушали ловчего философа, природоведа и чародея, разинув рты.
— В ясную полнолунную ночь, — загадочно вещал он, — надо пойти в лес, отыскать там древовидный вереск возрастом не более 8 лет с раздвоенной вершинкой, чтобы одна росла строго на север, другая — на юг. Заметить деревце и уйти, пятясь спиной, пока вереск не скроется из глаз. Потом через 8 суток ровно в полдень вернуться, срубить его, очистить от веток и хвои, срезая их от комля к вершине. На конце оставить рогатку из отростков: северный длиннее на два вершка, чем южный. Принести домой, тщательно снять кору и поставить сушить под навес или на чердак, чтобы продувало. В звездные ясные ночи выносить на улицу, но на рассвете прятать от солнца. И так еще 8 дней. За это время подготовить кусок белой хлопчатобумажной ткани размером 80 на 80 сантиметров или достать стерильный бинт длиной 8 метров. Когда все будет готово, рано утром, до восхода, встать с правой ноги, намотать ткань на рогатину и, открыв форточку, выставить снаряженный определитель на улицу ровно на 8 минут. Если тряпка будет мокрой — значит, идет дождь. Если сухая — значит, дождя нет.
Дядя Гоша гарантировал точность прогноза на 100%. Суперкомпьютер Гидромета всего на 93—94%. Зато детище фирмы SGI безошибочно угадывает погоду вчерашнего дня.
Однако же вернемся к таинственным небесным самоцветам, вернее к тем знаниям, которые наши пращуры могли получить благодаря космическим телам. Вероятно, вы уже убедились, что в Даре Речи нет ничего лишнего, служебного, вспомогательного, особенно в таких сверхплотных кодированных словах, как звезда. Язык сохранил и донес до нас шифр Вселенной, открытый и доступный в ту пору, когда Божий Дар был основным образовательным инструментом. Но даже познаковый разбор еще не раскрывает этого шифра, и тут есть единственный путь — проникнуть через эту дверь с помощью «ключей» — производных.
И здесь мы сталкиваемся с новой неожиданностью. Невзирая на широчайшее словоприменение, в гнезде этой жар-птицы всего несколько снесенных ею яиц, причем всего лишь два можно с натяжкой назвать романтическими, пригодными для мифологии — звездопад и звездочет. Все иные так или иначе связаны с рукопашной борьбой, имеют в глагольной форме «драчливый» подтекст. Звездануть — ударить, зазвездить — врезать так, что звезды из глаз посыплются, звездать — бить. В этом бойцовском применении чувствуется явный хулиганский новодел, по крайней мере, ни в одном древнем славянском наречии я подобных слов не обнаружил. Тем паче таких новейших, как зазвездился (возгордился), звездулька (исполнительница попсы).
Однако при всем том не исключено, что бойцовский
Столь малое число производных указывает на то, что само слово звезда было табуированным, вещим, священным, а звездное небо являлось своеобразной книгой, которую могли читать волхвы или жрецы-звездочеты (чет — читать). Это они проектировали на Земле кольцевые города, отображая карту космических объектов; это они форматировали земное пространство по образу и подобию небесного, дабы заполучить энергию времени. Кстати, слово карта имеет славянскую основу и переводится буквально как наложение, перенос чего-либо (созвездий, например) на земную поверхность, ар, твердь. Отсюда и круглая форма городов в южно-уральских степях, и деление на секторы. Правда, их не двенадцать по количеству созвездий, а двадцать пять, но это не меняет сути и дает лишь пищу для размышлений.
Священность звездного неба не позволяла нашим пращурам использовать в обиходе такие вещие слова, как звезда, сочлененный свет земных и небесных знаний, возможно, откуда и происходит завет — не поминать Бога всуе. Звезды — это светоносная плоть богов, их части тела, глаза, уши, руки и ноги, поэтому в языке и закрепилось выражение небесные тела. Это их мир, спроецированный на земную твердь, где живут птицы, рыбы звери, насекомые, сложенные в двенадцать созвездий, пребывающих в четырех земных стихиях — огонь, вода, земля, воздух. И солнце, бог Ра, поочередно навещает каждое из них, посылая на Землю свет, насыщенный соответствующей энергией. И по его лучам, по небесным тропам, спускаются в явь души новорожденных, уже настроенные на определенное качество, несущие стихию заложенного правью характера будущего землянина.
Все это естественным путем перекочевало в христианство, решительно отрицающего астрологию. А иначе волхвы-звездочеты, пришедшие поклониться новорожденному Христу, не узрели бы на небосклоне звезду, не прочитали бы звездную грамоту и не отправились бы долгим путем в Вифлеем. Между прочим, пришли они с востока, то есть из Персии, ибо нигде поблизости волхвов быть не могло. И звезда двигалась с востока на запад как указующая, ведущая, путевая, пока не зависла над хлевом, где в яслях находился новорожденный.
Тогда становится понятно, отчего Млечный Путь получил свое название, и вовсе не потому, что кто-то разлил молоко. Это молочная река с кисельными берегами, перекочевавшая в космогонические русские сказки. Это путь, но которому путешествуют боги, и одновременно ПА — питье, пища богов и всех пребывающих на небесах.
И туда же потом уходят души усопших, чтобы засиять звездой на берегу млечной реки. Это и есть путь между землей и небом, явью и