Сороковник. Книга 1
Шрифт:
«Вот зануда!» – думаем мы с Норой. – «Но хорошо выводит, шельма!»
– … помощь в виде дельного совета и инструкций к действиям.
Есть у меня врождённое умение: поддержать разговор на волне собеседника. Но тут уж, воля ваша, выходило что-то высокоумное. Как долго я смогу изъясняться таким штилем и не сбиться? А упускать нельзя. Подобные чудики всей душой идут навстречу, если к ним с уважением.
– Благодарствую… сударь, – отвечаю, запнувшись. – Помощь ваша как нельзя кстати. Похоже, меня угораздило заблудиться в трёх соснах, поэтому буду весьма признательна, если вы подскажете, как отсюда выбраться.
Перевожу дух. Вроде получается. Собеседник мой снова кланяется, и в его движениях сквозит лёгкий намёк на былые ловкость и изящество, как у постаревшего, давно вышедшего в тираж танцора, который даже после очередной рюмочки без труда выполнит два-три фуэте.
– Приятно, однако, видеть такт и воспитание в столь юной особе, – отзывается сударь А я впадаю в лёгкий ступор, поскольку, если на особу и потяну, то уж никак не на юную. – Не удивляйтесь, сударыня, мне самому лет гораздо больше, чем вы могли бы предположить, и повидал я немало прибывших в этот мир вольно или невольно. Бывали и те, кого случайно притянуло. Вас, например, – он кивает, – по всей вероятности, зацепило случайно. Впрочем, показания есть, есть…
Мне только кажется, или этот шут гороховый всматривается в меня пристально и совсем не дурашливым, а вдумчивым, цепким взглядом? Ощущение мимолётно. Чудак наклоняется и треплет по загривку Нору.
– Вот и собачка с вами в команде, – бормочет. – С кем сюда только не заносит людишек. С подружками и бой-френдами, кошками и шиншиллами… а вот собак до сих пор не было.
– Послушайте, – не выдерживаю, – уважаемый… э-э… дядя Жора, может, вы мне просто поможете?
– Да-да, непременно! – спохватывается потрёпанный жизнью джентльмен. – Простите, отвлёкся. Идти вам нужно, сударыня, аккурат в те края, куда вы спервоначалу и направлялись. – Следует приглашающий жест в сторону улицы-перевёртыша. – Тут недалеко. Три квартала пройдёте – и городу конец, там уж и поле, и лес, и дорога прямо до границы локации, но вам пока туда не надо. А затем – постучаться в самый последний в конце улицы дом…
– Три квартала? Уважаемый, вы что-то путаете. Через три квартала я выйду на Советскую, это центр, а вы говорите – окраина! Я ещё в своём уме и помню, как сюда шла!
Сударь терпеливо вздыхает.
– Помните, помните, кто ж спорит. А всё же лучше о том забыть, сударыня. Как ни прискорбно, путь домой вам перекрыт надолго!
Мысленно я считаю до пяти. Нет, он и впрямь чудик, и толку от него никакого.
– Спасибо большое, дядя Жора. Знаете, что? Мы, пожалуй, пойдём.
И тяну Нору за поводок.
…Мы пересекли этот чёртов проулок вдоль и поперёк, раз десять, не меньше. Безрезультатно. Фахверк оставался фахверком и перерождаться в мою современность не желал ни в какую. В направлении, заданном дядей Жорой, идти не хотелось из чистого упрямства. Да и боязно: хоть угол, в котором мы курсировали, мал, но уже изучен, и всё кажется, что выход вот-вот объявится. К тому же, стемнело окончательно, а соваться в неизвестность, да ещё и в ночь не хотелось.
Дождавшись нашего с Норой очередного явления перед прокурорским забором, дядя Жора пристраивается нам в тыл. Нора машет ему хвостом, как старому знакомому.
– Зря вы так, сударыня, – сетует джентльмен, наступая нам на пятки. – Ох, зря! Я же вас к нужному человечку посылаю, который всё про здешние порядки обскажет: как здесь обустроиться, какие правила блюсти. Это вам ох как нужно – местные правила знать…
– Ага, – не оборачиваясь, отвечаю, – добавьте ещё, что я попала в другое измерение и у меня здесь своя особая миссия. Вот тогда картина будет абсолютно полной!
– Вы попали в другое измерение, – послушно повторяет дядя Жора. – И у вас здесь своя особая миссия. Ещё не уяснил, насколько великая, но если вас устраивает объяснение в данном аспекте, пусть будет так.
– Дядя Жора, – со вздохом останавливаюсь, и он едва не врезается мне в спину. – Не ходите за нами, пожалуйста, меня это нервирует. Я взрослый человек, как-нибудь справлюсь. Спасибо вам и всего хорошего.
– Как знаете, сударыня… Что ж, и вам спасибо на добром слове, – ответствует он. – Досадно, что вы не восприняли мои слова всерьёз, но, как бы то ни было, на первый квест я вас вывел. Желаю удачи, сударыня!
…сейчас скажет: "Она вам понадобится!"
…– Она вам понадобится! – неожиданно усмехается он, и, прикоснувшись к несуществующей шляпе, растворяется во тьме переулка. Чудик образованный. Нет, я сержусь не на него, а на себя. Не надо было вестись на его бредни, сколько времени потеряно!
Я, благовоспитанная, интеллигентная судар… женщина, ни разу в жизни не матерящаяся, иду и ругаюсь сквозь зубы. Заплутать в городе, в котором сорок с лишним лет живешь практически безвылазно? Невообразимо. Немыслим этот бомж с его аристократическим лексиконом и лёгким грассированием, невозможен дом-трансформер и уж тем более улицы-перевёртыши. Такое может только присниться или… вычитаться в очередной книжке-фэнтези, но не более. А вдруг я просто не в себе? Ведь снится же мне иногда, что у меня провалы в памяти, и там, во сне я с ужасом понимаю, что не могу вспомнить, где была и что делала. Вдруг эти сны – предвестники или симптомы какого-нибудь психического заболевания, и я, проблудив невесть где невменяемой пару часов, очухалась в полной уверенности, что вышла из дома с минуту назад, не более?
Мне становится страшно.
А как же метаморфозы прокурорского особнячка?
Да не было никаких метаморфоз. Был остаточный бред. Помутнённое сознание состряпало иллюзию, в которую я поверила. Вот всё и разъяснилось, и замечательно. Завтра же – к психиатру. И никаких больше нагрузок на работе.
В какой-то момент соображаю, что очень уж долго топчусь на месте. Вот, пожалуйста, даже не заметила, как меня сюда занесло, должно быть, задумавшись, прошла по заколдованной улице дальше, невольно выйдя на маршрут, заповеданный дядей Жорой. Домишки здесь знакомого фасона, полусредневековые, только пониже и поплоше предыдущих, щурятся слепыми окнами. Асфальтовая мостовая сменилась мощёной с неровной, ребристой плиткой, вдоль тротуаров чернеют решётки ливневой канализации.
Всё-таки надо снова постучаться к кому-нибудь и спросить дорогу. Поймут же, не откажут безобидной даме с собачкой. Ведь ночь на дворе, темно, фонари горят через два на третий, да и то кое-как, тусклые. И страшно… Честное слово, страшно.
Только сейчас понимаю, чего не ещё не хватает в новой действительности. Исчезли обычные городские звуки. Нет болтливых кумушек на скамейках, вечной рекламой на голубых экранах в каждом втором окне, не тарахтят с надрывом байкеры… Даже местные брехуны заткнулись. Даже молодёжь не тусуется с пивом, коктейлями и бессвязной болтовнёй. А главное – пропал шум нашего местного завода, ровный гул термопластов, что прорывался сквозь цеховые стены и давно стал привычным звуковым фоном. Теперь его не было.