Сошествие тьмы
Шрифт:
— Пенни? Пенни?
Она кубарем слетела со шкафа, подбежала к Дэйви, обняла его и встряхнула.
— Проснись, Дэйви, проснись!
Он проспал не больше получаса, но глубоко ушел в сон.
— Что? А?
Пенни крикнула:
— Идут! Они идут! Надо побыстрее одеться и выбираться отсюда. Быстрее!
Они идут!
И она стала звать тетю Фэй.
6
Джэмисоны жили в двенадцатиэтажном многоквартирном доме. Улицу, на которой он стоял, еще не чистили от снега. Джек медленно проехал по ней метров двадцать, но затем машина попала в сугроб, образовавшийся на дорожной выбоине. Джек испугался, что они застряли: под колесами и вокруг лежал двадцатисантиметровый слой снега. Помня только что полученный урок, он осторожно дал задний ход, потом передний, снова задний, снова передний.
Раскачав машину, Джек выбрался из сугроба. Проехав две трети подъездной дороги, он нажал на тормоза, и машину пронесло прямо к нужному дому.
Он распахнул дверцу. Ледяной ветер ударил ему в лицо, словно паровой молот. Джек пригнул голову и, обойдя машину, направился к тротуару. Ветер швырял в него острыми кристалликами снега, и он двигался почти вслепую.
Когда Джек поднялся по ступенькам и распахнул стеклянную дверь вестибюля, Ребекка была уже там. Показав полицейский значок и удостоверение изумленному консьержу, она сказала:
— Полиция.
Швейцар, пожилой дородный мужчина, с волосами такими же седыми, как снег на улице, сидел за столом между двумя лифтами, потягивая кофе. Спасаясь от метели, он устроился вполне уютно. Наверное, это был дневной швейцар, подменявший ночного, или новенький, потому что никогда раньше, приезжая к Джэмисонам забирать детей, Джек его не видел.
Швейцар спросил:
— Что такое? Что случилось?
В этом доме не привыкли к тому, чтобы что-нибудь случалось. Дом был первоклассным по всем параметрам. Даже сама мысль, что возможна какая-то неприятность, заставила швейцара побледнеть, и цвет его лица сравнялся с цветом волос.
Джек нажал на кнопку вызова лифта и бросил:
— Мы едем в квартиру Джэмисонов, одиннадцатый этаж.
— Я знаю, на каком этаже они живут. — Швейцар вскочил из-за стола, чуть не опрокинув кофе. — Но что слу...
Один из лифтов спустился вниз, и двери раскрылись.
Джек и Ребекка вошли в кабину.
Джек крикнул швейцару:
— Принесите контрольный ключ! Господи, хорошо бы он нам не понадобился!
Было ясно, что ключ им понадобится лишь в том случае, если в квартире им не откроют.
Двери лифта сомкнулись.
Из внутреннего кармана плаща Джек вынул револьвер.
Ребекка тоже достала свой пистолет.
Светящееся табло в лифте показывало, что они уже на третьем этаже.
Глядя на "смит и вессон", Джек неуверенно произнес:
— Доминику Карамацца оружие не помогло.
Четвертый этаж.
Ребекка постаралась приободрить его:
— Сейчас оно нам не понадобится. Мы приехали раньше Лавелля.
Но Джек не слышал в ее голосе обычной уверенности. И знал почему: дорога к Джэмисонам заняла слишком много времени. Мало шансов на то, что они опередят Лавелля.
Шестой этаж.
— Черт! Почему лифты в этом доме так медленно ходят? — чуть не закричал Джек.
Седьмой этаж.
Восьмой.
Девятый.
— Быстрее, дьявол тебя забери! — скомандовал он лифту, будто надеялся, что машина выполнит его требование.
Десятый этаж.
Одиннадцатый.
Дверцы лифта расползлись в стороны, и Джек выскочил на лестничную площадку.
Ребекка была рядом.
Холл одиннадцатого этажа выглядел таким привычно тихим, что у Джека затеплилась надежда.
Господи! Ну пожалуйста, Господи!
На этом этаже было всего семь квартир. Джэмисоны занимали одну из двух ближайших.
Джек подошел к двери и встал с одной стороны. Правую руку с зажатым револьвером он прижал к плечу, на уровне своего лица. Дуло было направлено вверх, но это сейчас.
Ребекка с другой стороны двери стояла в такой же позе.
Только бы они были живы! Только бы были живы!
Пожалуйста!
Его глаза встретились с глазами Ребекки. Она кивнула. Готовы.
Джек постучал в дверь.
7
Лежа на кровати в темной спальне, Лавелль громко и часто дышал, словно животное.
Руки его, прижатые к бокам, с сомкнутыми пальцами, оставались неподвижными, но временами вдруг начинали дергаться, резко ударяя по воздуху, или впивались в простыню. Время от времени тело его содрогалось в конвульсиях, как от сильного разряда электрического тока, и как бы взмывало вверх. Затем обрушивалось на кровать с такой силой, что пружины матраца возмущенно скрипели.
Сам Лавелль не замечал этих конвульсий — он был в глубоком трансе.
Глядя вверх широко раскрытыми глазами, почти не моргая, видел он совсем не то, что было у него перед глазами. Не потолок спальни. Его взор был далеко отсюда, в другой части города, и все, что там происходило, он видел глазами маленьких тварей-убийц, будучи связан с ними чувственными контактами.
Вот он зашипел.
Застонал.
Заскрежетал зубами.
Выгнулся дугой, содрогнулся.
Снова замер на кровати.
Потом судорожно вцепился в простыню.
Он шипел так сильно, что вокруг него веером разлетались капельки слюны.
Вдруг какой-то импульс скрутил его ноги, пятки бешено заколотили по матрацу.
Он глухо зарычал.
Некоторое время снова лежал неподвижно. Затем задышал громко, принюхался, опять зашипел.
До него донесся запах девочки. Пенни Доусон, прекрасный запах — сладкий, свежий, нежный.
Он хотел ее.
8