Сострадание к врагу
Шрифт:
Он врезал в челюсть еще одному, а потом сбросил со спины троих, которые пытались его повалить. Те что-то закричали, потом стало тихо.
— Пошли отсюда, — Йец подошла к дверям. — Ты слишком много выпил. Ты не справишься с ними.
Тиберианцы отошли в стороны. Некоторые даже пытались отодвинуть столики. Из-за стойки вышел тот самый потный человек, с которым Йец говорила вначале. На самом деле он был совсем не толстым. Он был просто тяжелым и здоровым, как бык. Он смотрел на Денисова со спокойной уверенностью средневекового палача.
— Ну, это уже будет веселее, — Денисов поднял стул и отбросил его в сторону. — Иди сюда, харя!
Харя подвинулась вперед и подняла плетку с крючьями.
— Это мы уже проходили, — Денисов увернулся от первого удара. Затем перехватил запястье нападавшего и сжал так, что плетка выпала из пальцев. Слегка ударил в печень, и тяжелое тело осело, затем свалилось на пол.
— Я лучший! — закричал он. — Всем понятно? Я еще вернусь!
Они вышли на улицу. Вокруг тихо и пустынно.
— Ты лучший идиот, — сказала Йец. — Куда ты собирался вернуться? Сколько ты выпил?
— Ну, могу я немного пошалить или нет? Мужчине надо иногда порезвиться. Слишком давно не дрался, у меня скопилось столько адреналина, что скоро из ушей полезет. А ты заметила, как хорошо я говорю на местном наречии? Между прочим, они собирались тебя изнасиловать.
— До этого бы дело не дошло. Я знаю, когда нужно остановиться. Кстати, как я изображала деревенскую? Похоже было?
Они засмеялись, их смех вспугнул нескольких летучих мышей.
По дороге домой они попали под сильный дождь и промокли насквозь за несколько минут. Дожди на Тибере всегда шли ночью и прекращались задолго до утра. Вернувшись, они искупались в бассейне, который находился во дворе дома. Когда дождь перестал, танцевали на мраморной площадке под настоящую громкую музыку. Впрочем, «громкая» музыка звучала тихо, чтобы не нервировать возможных обитателей ближайших домов.
— Где ты взяла эту запись? — спросил Денисов.
— В баре, там этим добром торгуют вполне легально, — ответила она. — А что с твоим носом? Ты как-то странно говоришь.
— Насморк, наверное. Мы ведь попали под дождь.
— Бедные земляне! До сих пор болеете! У нас этого давно нет. На Тибере нет лекарств от насморка. Так что выздоравливай как хочешь. Насколько я понимаю, это не опасно?
— Не опасно, — ответил Денисов. — Но для выздоровления мне нужно тепло. Прижмись ко мне крепче.
— Я бы прижалась, но ты танцуешь, как слон. Боюсь, что ты меня задавишь.
Вскоре музыка стала раздражать своими надоедливыми повторами. Мелодия была резкой и довольно примитивной. Совсем не похожа на популярные земные мелодии.
Все пошли спать на веранду. Спали долго, до полудня. Их разбудил Том, который принес завтрак.
— Том, ты почему всё время молчишь? — спросила Йец.
— Хороший раб не должен разговаривать, пока к нему не обращаются.
— А почему смотришь вниз?
— Хороший раб не должен смотреть на госпожу, когда она едва одета.
Йец запахнула халатик.
— Предрассудки, — сказала она. — Можешь смотреть куда хочешь и говорить что хочешь. Если тебе что-то нужно, попроси меня. У тебя есть какие-нибудь просьбы?
— Да, — ответил Том. — Хочу послушать ту музыку, которая звучала ночью.
— Только не это. Это не просто музыка, это слабая наркотическая дрянь. У меня до сих пор от нее голова трещит.
Из дома донесся странный звук.
— Что это? — Она прислушалась.
— Звонит телефон, — ответил Том.
— Телефон? Похоже на птичье чириканье.
— Нет, это телефон, — возразил Том. — С утра уже звонили дважды, спрашивали вас. Но я сказал, что вы спите.
— Наверное, звонят соседи, чтобы поругаться из-за музыки, которая играла всю ночь, — Денисов еле поднялся с постели. — Похоже, что я и впрямь заболел. У вас действительно нет никаких лекарств?
— Нет, никаких. Если разболеешься совсем, робот-паук поставит тебя на ноги, — ответила она и обратилась к Тому: — Почему ты решил, что звонили мне?
— Потому что спрашивали именно вас, госпожа, — ответил Том. — Один и тот же мужской голос.
Девушка вошла в комнату. Капитан стоял у телефона и держал трубку.
— Это тебя, Йец. Хотя я не очень понял. Я еще не совсем хорошо понимаю язык.
Она взяла трубку. Незнакомый мужской голос говорил на диалекте Цери, что само по себе кое-что значило. На Тибере один язык, но восемнадцать диалектов. Каждый диалект соответствовал определенному эмоциональному настрою.
— Я всё поняла, — резко ответила она. — А теперь выслушай и ты меня. Мне наплевать, кому это не нравится. Я буду делать то, что хочу, как хочу, где хочу и когда хочу. И пусть кто-то попробует мне помешать!
Она бросила трубку.
— Браво! — произнес Денисов, как раз появившийся в комнате. — Ты была великолепна. Кто звонил?
— Не имею понятия. Вчера в баре мы кому-то наступили на мозоль.
— Но это же была всего лишь мелкая потасовка. Даже дракой ее нельзя назвать.
— При чем тут твоя драка?
— Тогда в чем дело?
— Кому-то очень не понравились мои расспросы. И этот кто-то быль столь настойчив, что выяснил, где я остановилась и какой номер телефона в этом доме. Как вам это?
— Отлично, — сказал Капитан. — Даже лучше, чем я предполагал. Этот человек угрожал тебе?
— Скорее, он пытался оскорбить меня. В основном, он использовал грязные слова, из которых диалект Цери состоит почти наполовину.
— Что конкретного он сказал?
— Да почти ничего. Сказал, что если буду приставать к людям с расспросами, мне быстро заткнут рот. Еще он сказал, что мне не поможет и тот грязный алиен, которого я повсюду таскаю с собой для защиты. На него тоже управа найдется. Он имел в виду тебя. И что теперь?