Сострадание к врагу
Шрифт:
— Сто или сто десять лет примерно, — ответила Йец. — Семьдесят — самое начало старости. Но самое странное не это. Содержимое идентификационного чипа обновляется каждый год. Чип в голове этой старухи не обновлялся очень давно. Мы ведь видели молодую девушку.
— Может быть, она не хотела, чтобы после смерти ее видели старухой? Она стерла содержимое чипа, всё, что было после двадцати лет, и навсегда осталась молодой. Земная женщина могла бы так поступить.
— Нет, не то. Чип обновляется автоматически. Человек не может влиять на запись. Чип заменяет документы. И их нельзя подделать. Бедная Бора. Она была исключительной сволочью. Я ее терпеть не могла. Даже пообещала как-то раз, что приду и плюну на ее могилу. И вот я пришла.
— И плюнула, — припомнил Денисов. — Не совсем на ее могилу, но очень близко от нее.
— Я бы не стала плевать во дворе, если бы знала, что она лежит здесь.
Машина подъехала к небольшому одноэтажному дому. В окнах не было стекол, а маленький дворик был захламлен каким-то старьем.
— Я жила здесь, — сказала Йец, — подождите меня, я войду одна.
— Лучше я пойду с тобой, — предложил Денисов.
— Нет!
Она провела рукой по столбику оградки. Затем приоткрыла калитку и прислушалась к ее скрипу.
— Когда я смотрю на эту дорожку, я вижу призрак моей матери. Ты этого не поймешь. Здесь ничего не изменилось, и здесь изменилось всё.
Йец вошла в дом. Капитан, Денисов и Том вышли из машины. Том улегся на траву и начал кататься по ней, как кошка.
— Что делать будем? Куда нам теперь деваться? — спросил Денисов. — Можно было бы остаться здесь. Люди исчезли не так давно, вся техника еще работает, мы могли бы неплохо прожить здесь. Вся планета в нашем распоряжении. И какая планета!
— Тебя не волнует смерть двух миллиардов жителей?
— Еще как волнует. Но это не обязательно смерть. Люди могли просто уйти. Переселиться куда-нибудь. Кто-то из них, конечно, умер. Может быть, тиберианцы нашли лучшую планету и переселились туда.
— Все сразу?
— Все. Впрочем, кто-то мог бы и остаться. Мы же не знаем точно, что планета необитаема. Где-нибудь на одном из трех материков еще могли остаться люди.
— Надо это проверить, — сказал Капитан. — Но если люди не ушли, а просто умерли или были уничтожены…
— Что тогда?
— Та сила, которая убила два миллиарда людей, легко справится еще с четырьмя.
— Какой смысл убивать столько народу, чтобы потом не воспользоваться ничем? Ни имуществом, ни территорией. Так не бывает.
Когда Йец вышла из дому, ее глаза были красными.
— Том, плазмомет! — приказала она.
Том достал оружие из сумки.
— Что ты хочешь сделать? — спросил Денисов.
— Сожгу этот дом. Чтобы от него остался только пепел. Я взяла несколько фотографий и горсть земли, больше мне ничего не надо. Прошлое не вернешь. Пусть оно хотя бы не напоминает о себе.
Она щелкнула затвором, и тонкий плазменный луч загудел, вырвавшись из ствола. Загорелась сухая трава, запахло дымом. Йец решительно вошла в маленький дворик.
Вечером, когда потемнело и небо налилось звездным сиянием (здешнее небо было гораздо ярче земного), люди остановились во дворе одного из роскошных домов.
— Вот восемь звезд, — Йец показала на небо, — это созвездие Древа, самое яркое на нашем небосводе. По нашим созвездиям невозможно ориентироваться, как по вашей Большой Медведице. Они красивы, но бесполезны. Вон там, повыше, созвездие Кошки. Если присмотреться, можно увидеть, как переливается ее шерсть. Видите, там, где глаз кошки, яркая звезда, ближайшая к нам, до нее всего три световых года. Там есть несколько планет, которые торгуют с нами. То есть торговали.
Денисов стоял, прислонившись спиной к дереву. Вдруг он отодвинулся и коснулся ствола ладонью.
— Дерево горячее! — удивился он.
— Не горячее, а просто теплое, — ответила Йец. — Это аруазалия, дерево, которое накапливает дневное тепло. В таких лесах очень жарко. Аруазалии живут в симбиозе с милыми зверьками, вроде ваших хомячков. Зверьки проводят всю жизнь на дереве, опыляют его и поедают вредных насекомых, а дерево защищает их своим теплом.
— Защищает теплом?
— От ночных хищников, которые видят в инфракрасном диапазоне. Тепловое излучение дерева полностью скрывает тепловое излучение зверька. Идемте в дом. Пора ужинать.
Приготовление ужина не заняло много времени. Вскоре на столе стояли неглубокие подносы из золотистого металла, на которых лежало что-то похожее на кусочки желе.
— Как это есть? — полюбопытствовал Денисов.
— С помощью магнитной палочки. Это блюдо сильно ионизировано, что придает ему особенный вкус. Не буду говорить, из чего оно сделано, вам бы не понравилось. Я лишь два раза в жизни ела такое. Это недешевое блюдо. Но теперь-то мы можем все себе позволить. Да вы ешьте, ешьте.
— Очень вкусно, но немного колет язык, — сказал Капитан. — Наверное, я просто не привык к ионизированным бульонам. Скажи мне, пожалуйста, сколько государств на Тибере?
— Одно. Или не одного. Зависит от того, как понимать. У нас нет границ, но есть столица, Акана. Раньше там жило около двух миллионов людей.
— Мы можем как-то связаться с другими городами?
— Можем. Если там кто-то остался. Мы редко пользуемся радиоволнами или электрической связью. Можно попробовать связаться по инфосети.
— Это ваш вариант Интернета?
— Совсем нет. Это было нашим вариантом Интернета триста лет назад. Но затем инфосеть вышла из-под контроля человека и зажила собственной жизнью, если только это можно назвать жизнью. Инфосеть не подчиняется нам.
— Кому она подчиняется?
— Никому. Сама себе. Но можно попробовать.
Йец подошла к металлическому ежику, протянула ладонь и закрыла глаза. Затем тихо произнесла несколько слов.
— На этом континенте точно ничего нет. Шесть больших городов пусты.