Сострадание к врагу
Шрифт:
Денисов попробовал, изображение быстро передвинулось. Теперь фотография показывала кусок стены и пола.
— Ну, не всё сразу, — сказала Йец. — Постой, что это? Вон тот блестящий предмет на полу. Не может быть!
Она взяла снимок и быстро увеличила нужный предмет.
— Что с тобой? — спросил Денисов. — Что случилось?
— Это идентификационный чип, — ответила Йец. — Тиберианцу он заменяет документы. На него копируется память и персональный опыт. Когда мы умираем, чип отправляют на планету-кладбище, и там сознание человека продолжает жить вечно. Но если чип здесь… Он лежит у стены, сразу за тем прилавком.
Она положила снимок, обошла прилавок и подняла с пола маленький блестящий предмет.
— Значит, человек умер, но его сознание не попало на планету-кладбище, — с волнением произнесла девушка. — Но ведь это невозможно! Такого не случалось никогда.
В этот день Вера осмотрела несколько отделов медицинского центра и осталась в восторге от увиденного.
— Нужно срочно перенести больного сюда, — сказала она.
Больной, этот скелет с остатками мышц и связок и живыми органами внутри, был жив еще только потому, что робот-паук продолжал поддерживать его жизненные функции. Тем не менее, жизнь в нем постепенно угасала. Сердце билось всё реже, легкие работали неравномерно, рывками.
— Мы не собирались оставаться здесь долго, — возразил Капитан, — а быстро он не поправится. Если мы перенесем его в какой-то из медицинских отсеков, нам придется застрять здесь на несколько месяцев.
— Я как раз хотела попросить вас немного задержаться, — сказала Вера, — я сегодня столько увидела и еще намного больше не видела. Здесь такая медицинская аппаратура, что за любой из приборов наши медики бы продали душу дьяволу. Я только что зашла в сектор клонирования; он меня поразил.
— Охотно верю, — сказал Капитан.
— Здесь есть ландшафтная секция, кусочек настоящей природы. Вероятно, для психологической разгрузки. У меня такое предложение: вы оставляете больного здесь, вместе со мной. Когда-нибудь вы за мной вернетесь.
— А если не вернемся?
— А если нет, я не буду расстраиваться и спокойно проведу остаток своих дней здесь. Тут совсем неплохо. Есть всё необходимое для жизни, для хорошей и спокойной жизни.
— В одиночестве люди сходят с ума.
— Я не буду в одиночестве. Нас двое.
— А если он умрет?
— Не умрет. С такой аппаратурой я заставлю его жить. Кроме того, у меня свой интерес. Я никуда не хочу улетать. Я остаюсь.
— Свой интерес?
— Да, но это мой секрет.
Несколько часов спустя могучий Том перенес пациента в медицинский отсек. Скелет открыл глаза и шевельнулся, как только его подключили к аппаратам.
— Ты меня слышишь? Если слышишь, то моргни, — тихо попросила Вера.
Прошло несколько секунд, и человек моргнул.
— Желаю удачи, — сказал Капитан. — Сердце мне подсказывает, что мы не задержимся на Тибере надолго. Скорее всего, мы вернемся.
— Я буду ждать, — ответила Вера.
Перед возвращением на корабль Тома отчего-то стошнило. Он отошел в сторону и вырвал прямо на пол.
— Что с тобой? — встревожилась Вера.
Том покачал головой.
— Всё в порядке.
Личинки Зеленого Солту, до этого времени спавшие внутри его тела, теперь оказались снаружи. Пока что они были очень маленькими. Но постепенно они подрастут, размножатся и инфицируют всю большую станцию. Часть личинок еще осталась в организме Тома. Придет время, и они тоже выберутся наружу.
К Тиберу вели несколько космических трасс, каждая из которых означала долгий путь со многими обязательными остановками, проверками и другими бесполезными потерями времени. Чем ближе к Тиберу, тем более оживленным становилось движение на трассах и тем больше времени пришлось бы тратить в очереди, ожидая, пока другие корабли пройдут разные виды контроля. Но неожиданно все шесть трасс оказались свободны.
Можно было выбрать любую из них, никто не мешал это сделать.
— А если мы не воспользуемся ни одной из этих трасс? — спросил Капитан.
— Нас сразу же остановят, — ответила Йец. — Никто не может направляться к Тиберу незамеченным.
— Но космос большой. Допустим, мы совершаем несколько гиперпространственных прыжков, при этом можем оказаться в любом месте, там, где нас не ожидали.
— Это невозможно. Гиперпрыжки никогда не выбрасывают корабли в любое место, они позволяют двигаться лишь вдоль сети определенных линий. Любая развитая цивилизация умеет контролировать те линии, которые ведут к ее планете. Земляне пока не достигли этого уровня. Если мы начнем двигаться в гиперпространстве, нас сразу же остановят и заставят вернуться.
— В таком случае мы попробуем, — сказал Капитан. — Здесь нас должны были направить по одной из трасс, но этого не случилось. Поэтому будем двигаться так, как нам хочется.
Первый прыжок всегда переносит корабль на очень большое расстояние, хотя этот прыжок всегда неточен. Чем дальше мы перемещаемся, тем труднее попасть в нужную точку. Для первого прыжка «Гордый» воспользовался свободным гипертерминалом распределительной станции.
Они вышли из гиперпространства совсем близко от центра Галактики. Здесь космос не был черным, он светился, как земное небо в жаркий летний день. Несколько громадных газо-пылевых облаков пересекали всё пространство обзора.
— Как видишь, никто не собирается останавливать нас, — сказал Капитан. — Многое изменилось за пятьдесят лет. Ваша система защиты либо устарела, либо просто стала не нужна. Мы подождем еще несколько дней, и если никто не свяжется с нами, то продолжаем двигаться к Тиберу. Подождем просто из вежливости. Я уверен, что никому мы не нужны. Пока займитесь чем-нибудь.
Денисов принялся учить громадного Тома читать и писать. У Тома в памяти довольно много информации, но он был неграмотным. Йец читала книги и журналы, которых она набрала в больших магазинах станции. И книги, и журналы состояли из одного плотного листа, на котором прокручивались тексты и иллюстрации, с помощью простого перемещения пальца. Капитан рисовал и решал шахматные задачи. И днем и ночью демоническое сияние неба заливало каюты и коридоры «Гордого», действуя людям на нервы и почти сводя их с ума.