Сотрудник агентства "Континенталь"
Шрифт:
Я кивнул.
– Да, мне довелось столкнуться с этим в шестнадцатом году в Луисвилле. Мулатка-уборщица видела, как Макклур вышел вчера в половине десятого утра. Возможно, девушка умерла до этого. С тех пор его никто не видел. Утром же, но раньше, в соседней квартире слышали их голоса, ее стоны. Но там дрались так часто, что соседи не придали этому значения. Управляющая говорит, что они дрались накануне вечером. Полиция разыскивает его.
– Вы сказали полицейским, кто она такая?
– Нет. И как нам с этим
– Боюсь, что нам не избежать огласки, – задумчиво сказал Старик. – Я дам телеграмму в Нью-Йорк.
Я вышел из кабинета. В архиве служащий дал мне две газетные вырезки. Из первой явствовало, что пятнадцать месяцев назад Джозеф Уэйлс, он же Святой Джо, был арестован по жалобе фермера Туми, у которого Уэйлс с тремя сообщниками выманил две с половиной тысячи долларов якобы «на предприятие». Во второй вырезке говорилось, что дело было закрыто из-за неявки Туми в суд его, как водится, умиротворили, вернув деньги частично или целиком. Вот и все, что было в картотеке на Уэйлса, а на Пегги Кэррол ничего не было.
Я вернулся к Уэйлсу на квартиру, и мне открыл Макман.
– Какие дела? – спросил я.
– Никаких только скулят все время.
Подошел Уэйлс и нетерпеливо спросил:
– Ну, убедились?
Девушка стояла у окна и смотрела на меня настороженно.
Я ничего не ответил.
– Нашли ее? – нахмурясь спросил Уэйлс. – Там, где я сказал?
– Ну да.
– Тогда все? – Морщины у него на лбу разгладились. – Нас с Пегги отпускают или?.. – Он осекся, облизнул нижнюю губу, взялся за подбородок и резко спросил: – Вы меня не продали?
Я помотал головой.
Он отнял руку от подбородка и раздраженно спросил:
– Так в чем же дело? Чего это у вас такое лицо?
Девушка с досадой бросила ему в спину:
– Я так и знала, что ни черта хорошего не выйдет. Я знала, что нам теперь не выпутаться. Ну и ловкач же ты!
– Уведи Пегги на кухню и закрой обе двери, сказал я Макману. Сейчас мы все с Святым Джо поговорим по душам.
Девушка ушла охотно, но когда Макман закрывал дверь, она высунула голову и сказала Уэйлсу:
– Желаю, чтобы он тебе нос разбил, если начнешь крутить.
Макман затворил дверь.
– Кажется, ваша приятельница считает, что вам кое о чем известно.
Уэйлс угрюмо оглянулся на дверь и проворчал:
– От нее помощи, как от сломанной ноги. – Он повернулся ко мне, придав лицу искреннее и дружелюбное выражение. – Чего вы хотите? Я вам все объяснил начистоту. В чем же теперь дело?
– А вы как думаете?
Он втянул губы.
– Зачем вы мне загадки задаете? – спросил он. – Ведь я хочу с вами по честному. Но что мне делать, если вы не говорите, чего вам надо? Не могу же я знать, какие у вас мысли.
– Узнали бы очень обрадовались.
Он
– Ну ладно, – вздохнул он. – Можете не торопиться спрашивать. Я подожду.
Я подошел и встал над Уэйлсом. Я взял его пальцами за подбородок, поднял ему голову и наклонился нос к носу.
– Вот в чем твоя промашка, Джо: ты послал телеграмму сразу после убийства.
– Он умер? – Слова эти вырвались так быстро, что даже глаза у него не успели расшириться и округлиться.
Вопрос сбил меня с толку. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поднять брови, а когда я заговорил, собственная интонация показалась мне неестественно спокойной:
– Кто умер?
– Кто? Почем я знаю? Вы про кого говорите?
– Про кого я, по-твоему, говорю?
– Почем я знаю? Да ладно! Про старика Хамблтона, ее папашу.
– Верно, – сказал я и отпустил его подбородок.
– Его убили, вы говорите?
Хотя я убрал руку, лицо Уэйлса не сдвинулось ни на миллиметр. Как?
– Мышьяковой бумагой от мух.
– Мышьяковой бумагой от мух. Лицо у него стало задумчивым. Странный способ.
– Да, очень странный. Ты бы куда пошел, если бы захотел ее купить?
– Купить? Не знаю. С детства ее не видел. Да никто ей не пользуется у нас в Сан-Франциско. Тут и мух-то мало.
– Вот же купил кто-то, сказал я. Для Сю.
– Сю? – Он вздрогнул так, что под ним скрипнул диван.
– Ну да. Отравили вчера утром мухомором.
– Обоих? – спросил он, словно не веря своим ушам.
– Кого и кого?
– А? Ее и отца.
– Ну да.
Он опустил подбородок на грудь и потер одну руку другой.
– Тогда мне крышка, медленно произнес он.
– Она, – весело согласился я. – Хочешь вылезти из-под нее? Говори.
– Дайте подумать.
Я ждал, и, пока Уэйлс раздумывал, я прислушивался к тиканью часов. От раздумья на его сером лице выступили капли пота. Наконец он выпрямился и вытер лицо ворсистым пестрым платком.
– Ладно, скажу. Делать нечего. Сю собиралась свалить от Бейба. Мы с ней собирались уехать. Она... Вот, я вам покажу.
Он сунул руку в карман и вытащил сложенный листок плотной бумаги. Я взял его и прочел:
Милый Джо,
я этого долго не вынесу в общем, нам надо поскорее
бежать. Сегодня вечером Бейб меня опять избил.
Если ты любишь меня, пожалуйста, давай поскорее.
Сю
Почерк был женский, нервный, угловатые буквы теснились и вытягивались вверх.
– Поэтому я и хотел плешь потереть Хамблтону, – сказал он. – У меня третий месяц сквозняк в кармане, а вчера получаю это письмо надо где-то деньги брать, чтобы увезти ее. Она бы из отца тянуть не захотела я и решил все сделать по-тихому.