Сотворение брони
Шрифт:
Предлагая сохранить колесно-гусеничный ход, военные настаивали на усилении броневой защиты.
Но усиления не получилось.
Все расчеты и эксперименты утверждали, что колеса с одной парой ведущих не в состоянии будут передвигать толстобронную, отяжелевшую машину. Если же поставить редукторы к трем колесным парам, как на цыгановском БТ-ИС, технология изготовления трансмиссии настолько изменится, что завод не сможет наладить массовое производство Т-20 и за несколько лет.
Долго пришлось Кошкину доказывать представителям заказчика, что танку с колесами противопоказана тяжелая броня. Те вынуждены были согласиться на обычную. И если раньше в группе
А в остальном никто не ущемлял Т-20. Он был в программе, был законом. Но параллельно шли работы над внеплановым танком, его на заводе стали называть Кошкин-ским, или Встречным,
2
Танковый дизель познал такие предродовые муки, что иным двигателям и не снились.
Его конструировали несколько лет, много меняли, долго испытывали на стендах, а когда, казалось, двигатель созрел, чтобы мчать боевую машину двести часов установленной нормы, он замирал на шестом или девятом часе.
И все же Кошкин верил в танковый дизель.
Влиятельные поклонники бензиновых моторов требовали прекратить финансирование дизельного КБ, снять двигатель с испытаний и тогда, когда он уже работал и сорок, и пятьдесят часов. Чтобы спасти его, Кошкин и начальник дизельного КБ завода выехали в Москву.
Они пошли к начальнику бронетанкового управления Павлову.
Дмитрий Григорьевич Павлов объяснения конструкторов слушал жадно. Время от времени он наклонялся к чертежам или брал макет дизеля, подключал к сети, снимал алюминиевую крышку и с удивлением и радостью слушал напевный гул двигателя. Больше всего Павлову по душе прииь лось то, что нет в дизельном двигателе системы зажигания и карбюрации рабочей смеси - виновников танковых пожаров. А как горят танки, насмотрелся в Испании, когда он, Пабло, командир танковой бригады, вел их в бой, когда, втиснув свое большое плотное тело в тесное нутро танка, мчался вперед, показывая, как надо бить фашистов, сколько бы их ни было и с каким бы оружием они ни шли. Он гордился своими танкистами, и жалел их, и оберегал, но был бессилен, когда огонь охватывал бензиновые моторы. И с каждой сгоревшей машиной, с каждым погибшим танкистом накапливался в нем, Пабло, а теперь комкоре Павлове, суровый счет к конструкторам.
Но вот он с ними встретился, и оказалось - они стремятся к тому же, думают над тем же - как обезопасить танкистов в боевых условиях. И мысли их овеществлены в танковом дизеле, пусть еще и не достигшем полной зрелости.
– К дьяволу бензиновые моторы - горят дико! Поставим дизели на все новые танки. С твоего и начнем, Михаил Ильич!
В эти минуты комкор выглядел до того отзывчивым и щедрым, что Кошкин не мог не попросить Павлова помочь ленинградцам.
О нагрянувшей беде Кошкин узнал накануне от прилетевшего в Москву Галактионова.
…На опытном заводе появился новый заместитель наркома обороны но вооружению командарм Кулик. Приказал остановить производство самоходных орудий СУ-5, прекратить работы над экспериментальными самоходными орудиями больших калибров.
– Мы стояли с Куликом у макета. Я говорю: «Снаряды этого орудия раскрошат любые укрепления, противника», а он: «Идея Тухачевского?… Снять, и чтоб следа не осталось!» Чувствую, спор к добру не ведет, но молчать не в силах. Умоляю сохранить самоходки, а он: «На переплав!
…Если б не Галактионов поведал об этом, не поверил бы Михаил Ильич, что угроза нависла и над теми самоходками, которые уже начали поступать на вооружение армии. Он готов был ринуться вместе с друзьями спасать самоходки, хотя знал, что Галактионов с Гинзбургом обили немало порогов, и понимал, что нельзя ему отрывать теперь силы и время от дизеля и нового танка. Может, Павлов поможет?
«Но почему молчит? Не может защитить самоходки? Это же его самоходки!»
Едва комкор услышал имя Кулика, как потухли глаза и погрузневшее тело глубоко опустилось в кресло.
…Не раз за Пиренеями сталкивались Павлов с Куликом. Из ограниченного опыта первых танковых боев в Испании с ее горами и скалами, каменными крепостями селений Кулик вывел, что танки на любом театре военных действий могут и должны применяться только для непосредственной поддержки пехоты. И не более чем поротно и побатальонно.
Отозванный из Испании в конце тридцать шестого года, Кулик не нашел в Москве поддержки этих взглядов. Особенно критически отнесся к ним Тухачевский. Когда же последнего устранили с поста заместителя наркома по вооружению и на его место поставили Кулика, доказывать тому, что танки не придаток пехоты, а самостоятельный род войск, стало невозможно. А теперь - самоходки…
Павлов пытался понять, что произошло с Куликом. Неглупый человек, мужал с Красной Армией, нужды ее понимал. Почему же такое? «Может быть, не столько виноват Кулик… Пока обязанности не оторвались от его природных способностей и возможностей, приносил пользу. Не в меру возвеличили - беда для армии и для него тоже. На высоте руководителя вооружения армии огромные нужны энергия и талант, дальнозоркость требуется, а Кулик близорук и потолка своего достиг еще до этого взлета. Да он ли один страшится нового в технике и вооружении? С новым, непривычным, медленно зреющим уйма хлопот, иногда и неприятностей. Без терпения, без доверия к конструкторам и рабочим нам, военным, не обойтись. А где твое доверие, комкор Павлов, где твоя настойчивость? Разве ты сейчас решишься насмерть встать за самоходки?… Ковыряешься, кое-что по мелочам отстаиваешь, а крупно, как эти конструкторы - за дизель, за внеплановый свой танк, бросишься ты в бой?…»
Молчание затянулось. Михаилу Ильичу казалось, он испортил разговор, нельзя было обо всем за одну встречу. И вдруг услышал короткую, вполголоса, фразу:
– Попытаюсь, Михаил Ильич. Мне тоже больно… И больше ни слова о самоходках.
Тряхнув головой, Павлов встал.
– Ты, Михаил Ильич, не сомневаешься в своем Встречном?
– Не сомневаюсь.
– В таком случае сделай мне танк таким, чтобы я и мои танкисты могли в нем чай пить и над вражескими снарядами посмеиваться.
Кошкин измерил взглядом Павлова.
– Танк на вас не рассчитан, Дмитрий Григорьевич. Инструкции запрещают лезть в танк человеку с вашими габаритами.
– Я как кошка свертываюсь!
– Комкор засмеялся.
– Когда твой гусеничный будет готов?
– Надеюсь, года через полтора.
– А недругов не забыл? Кажется, их у твоего Встречного не меньше, чем скал в Испании. Хотя и друзей прибавляется… - Не стал дожидаться ответа, предложил: - Поедешь к раненым. Настоящие герои! Расшевели их, расскажут такое, что нигде не услышишь, не вычитаешь. Комбата Жезлова помнишь? Да-да, ленинградец. Он со старшим механиком-водителем Мальгиным придумал двухслойную броню, экранировку к твоим двадцатынестеркам, - бронепули не брали!