Соучастник

Ромов Анатолий Сергеевич

Голубоглазый мальчик выглянул из-за приоткрытой двери комнаты.

— Это Женя,— Валя улыбнулась.— Женечка, подойди сюда.

Мальчик опустил голову. Косырев заметил — хоть Женя совсем светленький, но удивительно похож на темноволосого Рузаева.

— Ну вот. Стесняется. Женя, поиграй. Валера, давай сюда.

Рузаев помог Косыреву перетащить чемоданы в дальнюю комнату.

— Подходит?

Косырев огляделся. Судя по всему, это была спальня. В центре, изголовьем к стене, стояла широкая кровать, в углу диван, у окна, туалетный столик с трехстворчатым зеркалом.

— Переночуем здесь вдвоем. А завтра останешься в квартире один, полным хозяином. Давай переодевайся, помоешься. А я Вале помогу.

Рузаев ушел. Косырев остановился

у окна — оно выходило на реку. За набережной отсюда, со второго этажа, хорошо были видны затон и порт. У противоположного берега Усть-Иня казалась холодной сине-стальной пустыней. Вдали темнела тайга. Хороший вид отсюда, подумал Косырев. И вообще, в квартире Рузаевых хорошо. Чувствуется дух семьи. Все основательно, все на своих местах: мы здесь живем. И у нас бывают свои сложности, например, завтра мы уезжаем, но и там будет то же самое, и там будет чувствоваться, что «мы здесь живем».

Основательно, подумал Косырев. А у меня? У меня семьи пока нет. И вдруг понял, что ему хочется сейчас вот такой же основательности.

Пока он раскладывал вещи, пока мылся, пока переодевался, наступил вечер. После прощального ужина Валя постелила Косыреву на кровати, Рузаеву на диване и ушла.

Помедлив, Рузаев сел на диван, глянул в окно и, как бы решаясь на что-то трудное для себя, заговорил:

— Осталось за мной одно нераскрытое дело. Полгода примерно назад случилось у нас ЧП. В рыбном порту из сейфа были украдены деньги, около шестидесяти тысяч — зарплата рыбаков, пришедших с путины. И по почерку — провернуто все было точно, как это делал раньше некий Гусев, кличка Гусь. Трижды судимый. Спросишь — почему деньги лежали в сейфе кассы, а не в банке? В тот день, когда их получили, сейнеры задержались в море. Сам понимаешь, кассир ждал до вечера, думал, сейнеры подойдут. Не дождался — а банк уже закрыли. Он и оставил деньги в сейфе, выхода другого не было. Нарушение, конечно, но вынужденное, А ночью кто-то проник в помещение кассы, вскрыв дверные замки. Сейф был просверлен электродрелью в нескольких местах, точно по рисунку запоров. Ну и — денег нет. Одни опилки на полу. Установлено, что во взломе участвовали двое. Размер обуви у одного— сорок пятый, а у второго—сорок второй, как у Гуся. Работали они в перчатках, отпечатков пальцев не обнаружено, но мы сняли узор кожи перчаток. Что касается одорологических проб [1] — там все было посыпано табаком-самосадом. Ведерников (он ведет следствие) — человек дотошный, послал табак на экспертизу. Так там выяснили; что табак этот выращивают в Приморском крае. А продают здесь, в Охотоморске, на рынке. Еще наскребли мы с гола немножко песка и глины. Краевая НИЛСЭ [2] установила, что песок обычный, из местных почв. А вот глина речная. Похоже, люди эти как-то связаны с рекой — или с Усть-Иней, или с ее притоками. На эту мысль наводит и еще одно. С двери и со стен помещения кассы удалось добыть хлопчатобумажные микрочастицы. Поэтому выяснено, что преступники были в ватниках, которые выдавались только речникам со склада пароходства.

1

Одорологические пробы — пробы запаха.

2

НИЛСЭ — научно-исследовательская лаборатория судебной экспертизы.

— Что произошло дальше?

— Не мне тебе объяснять, что все пути выезда из района были нами сразу взяты под контроль. Уверен, тайно выбраться из Охотоморска, уж не говорю, из бассейна Усть-Инн, где каждый проезжающий заметен, преступники не могли. Разве что скрыться в тайге, но и то — долго ведь там не просидишь, если тебе никто не помогает. Мы послали запрос во Владимирскую область — Гусь по документам

именно туда должен был отправиться после отбытия срока. Нам ответили, что Гусев Григорий Викторович на место жительства не прибыл. Понятное дело — он где-то здесь. Почерк его, понимаешь, Валера? Выехать он не мог, не успевал. Мы искали Гусева, но будто сквозь землю провалился. Тогда я занялся его возможными знакомствами. И вот вышли мы вроде, в конце концов, на двух человек. Назвали их осужденные дружки Гуся, сидящие в разных местах. Так что сговориться, сам понимаешь, не могли.

Рузаев потянулся за пачкой, достал сигарету, прикурил, но не затянулся, осторожно пригасил сигарету о коробок.

— Один из них — некий Сгибнев, которого все знали под кличкой Колупан. У него было два срока. На последней отсидке находился с Гусем в одной колонии. Освободился в этом году, месяца на три раньше Гуся, и остался в нашем районе на лесоповале. Сразу найти его было трудно, определил я этого Колупана только недавно. Здесь он работает сторожем, бревна караулит.

— А второй?

— У нас в районе, километрах в сорока от Охотоморска, есть поселок городского типа, Каслинск. Стоит он на правом притоке Усть-Ини, речушке Касле. Тысяч восемь жителей. Там секретаршей в «Цветметснабе» служит Четырко Людмила Павловна. Одинокая, бездетная, сейчас ей тридцать один год. Так вот, трое показали, что Гусь еще давно был связан с некоей Люсей, работающей где-то в Каслинске секретаршей. Мы проверили и точно установили, что эта Людмила Четырко и есть та самая Люся.

— Дальше...

Рузаев горько вздохнул:

— Ч-черт. Ну просто не везет. Чуть больше месяца назад в Каслинске в продуктовом магазине наш наряд наткнулся на Гуся.

— Упустили?

— Народу в магазине было много; ребята знают, что он вооружен. Решили взять его у магазина, когда выйдет. Не успели оглянуться, а Гуся уже нет. Наверно, успел на автобус уходящий сесть. Ушел этот автобус в тайгу, а на конечном пункте Гуся, конечно, уже не было.

— Значит, у этой Четырко он так и не показывался? Ни до этого, ни после?

— По нашим данным, нет. Осторожный, черт. А еще через несколько дней сигнал. Бакенщик с верховьев позвонил: он и еще люди видели Гуся. Совсем в стороне от Каслинска, вверх по Усть-Ине, у Зеленого Стана, километров пятьдесят отсюда. Там как раз начинаются прииски. Я тут же вызвал вертолет, сам на дежурном катере с нарядом рванул туда — все впустую. Сообщение бакенщика подтвердилось. По фото свидетели опознали—в проходившей моторке сидел именно Гусь. Два раза подваливал он к берегу — один раз у склада лесоразработок, то есть к Колупану, а второй — к Зеленому Стану, к госзаказнику. Искали мы его, так и не нашли. Там я, кстати, и Сгибнева-Колупана определил. Вижу — сторож, спрашиваю, как фамилия, а он мне — Сгибнев. Месяц уже тут работает.

— Считаешь, Гусь мог спрятаться у него?

— Не знаю. Колупан все отрицает, божится — в глаза никакого Гуся не видел...

В соседней комнате как будто скрипнула кровать, Рузаев насторожился. Нет — тишина больше не нарушалась. Некоторое время они сидели в темноте молча.

— Ладно, Валера, давай спать. В самом деле не выспимся.

Утром в половине девятого они уже были в РОВД. Сначала заглянули в обе комнаты розыска, поздоровались со всеми инспекторами. Косырев рассмотрел их по лучше и опять выделил молодого Волкова.

К двенадцати дня Косырев принял бумаги. Аккуратно подписал акт приема-сдачи дел, и Геннадий толкнул его в плечо,

— Поздравляю. Теперь ты начальник розыска. Рад?

— Не пойму.

Рузаев помрачнел.

— Вот что. Валера. У нас еще есть несколько часов до моего отъезда. Все-таки тяжесть у меня на душе, оставляю тебе нелегкое наследство

Рузаев подтянул к себе акт, вгляделся.

— Ты что? — спросил Косырев,

— Ничего. Знаешь, уверен — Гусь пока где-то здесь, в нашем районе. Дела мы тобой сдали-приняли. Так вот ты не против, если мы махнем сейчас в порт?